Что такое сутана? значение слова в словарях и простыми словами, примеры употребления в тексте

Этимология

Слово сутана происходит от Среднефранцузский Casaque, что означает длинное пальто. В свою очередь, Старофранцузский слово может в конечном итоге прийти из турецкий казак (кочевник, авантюрист — источник слова Казак ), намек на их типичное пальто для верховой езды, или от Персидский کژاغند‎ кажаганд (стеганая одежда) — کژ‎ каж (шелк-сырец) + آغند‎ Аганд (чучело). Первоначально это название было специально применено к одежде, которую носили солдаты и всадники, а затем к длинной одежде, которую носили в гражданской жизни как мужчины, так и женщины. Как церковный термин слово сутана вошел в употребление несколько поздно (как перевод старых названий subtanea, vestis talaris, toga talaris или tunica talaris), упоминается в каноне 74 1604 года; и только в этом смысле он выживает.

Слово это Французский -производное слово, происходящее от Итальянский Соттана, полученный, в свою очередь, из латинский субтана, прилагательная форма субтус (под).

Восточно-христианская практика

А Греческий православный священнослужитель в рясе (экзоразон) и Калимавкион

Внутренняя ряса, которую носит Польская Православная Церковь священнослужитель

Сирийский православный патриарх Антиохии, Игнатий Закка Ивас (в красной рясе) и священник (в черном).

В восточном христианстве есть два типа рясы: внутренняя ряса и внешняя ряса или раса. Монахи всегда носят черную рясу. Для немонашеского духовенства нет правил относительно окраски, но черный является наиболее распространенным. Также часто можно увидеть синий или серый цвет, а белый иногда носят для Пасха. В восточных церквях рясы не носят ни для какого мирского служения. Как правило, человек должен быть благословлен на ношение сутаны, как правило, в случае выполнения канцелярских обязанностей.

Виды восточных рясов

В внутренняя ряса (чаще просто сутана) представляет собой одежду до щиколотки, которую носят все старшие и второстепенные священнослужители, монахи и часто мужчины. семинаристы. Славянский, или «русский» стиль (русский: подрясник подрясник, украинец: підрясник подяснык) двубортный, плотно прилегающий к туловищу и расширяющийся к юбке, с высоким воротником, застегнутым не по центру, и может быть перевязан кожаным или широким тканевым поясом. В Греческий версия, названная Anteri (αντερί), rason (ράσον), или зостико (ζωστικό) несколько полнее, собраны на талии узким тканевым поясом и с высоким воротником, застегнутым спереди. Внутреннюю рясу обычно надевают все священнослужители под свои литургические облачения.
В подрясник (русский: ряса Ряса, украинец: ряса Ряса, Древнегреческий: εξώρασον, ράσον экзоразон) — объемная одежда, которую епископы, священники, дьяконы и монахи носят поверх внутренней рясы как обычную верхнюю одежду. Его не носят семинаристы, читатели или же иподиаконы в русской традиции. Однако в греческой традиции певчие могут носить его в церкви, как правило, без подрясника, а прямо поверх светской одежды. Внешнюю рясу должен носить священник, совершающий такую службу, как Вечерня где рубрики призывают к тому, чтобы он был менее чем полностью обеспечен, но его не носит ни одно духовенство ниже уровня Стихарь. Его можно носить с загнутыми назад низами рукавов, которые иногда имеют контрастный цвет. Греческая версия имеет тенденцию быть несколько легче и более законченной, чем русская. Изначально это была монашеская одежда, и в русской традиции мужчина должен быть явно благословлен епископ носить его после его посвящения в диаконат.
А ряса («конторассон» (κοντόρασον), «аманико» (αμάνικο), «гилеко» (γιλέκο)) иногда надевается поверх внутренней сутаны. Это приталенный без воротника жилет, как правило, немного ниже талии. Жилет берет свое начало в внешней сутане и поэтому должен носить только духовенство и монахи, которые в формальных или литургических условиях будут носить верхнюю сутану.
А ряса можно носить в очень холодные дни, с таким же покроем, что и внешняя ряса, но немного большего размера и из более тяжелого материала. У него может быть воротник на меховой подкладке, а может и нет. Пальто надевается поверх рясы, хотя многие клерики могут носить его вместо пальто в холодные дни.

Восточно-католические и православные примеры


Епископ	Священник с серым Зостикон, а Конторассон и Скуфия.	Священник (женат)	Иеромонах (безбрачный священник)	Монах	Певец / Иподиакон / Диакон одетый в Зостикон

Восточные православные примеры


Сирийский патриарх	Сирийский епископ	Коптский священник	Сирийский священник	Коптский и сирийский священник (монах)

И вот тут — третья «изюминка» картины, образ самого отца Лафорга

Это, повторимся, лучший образ христианского проповедника в истории кино, да и, пожалуй, лучший образ христианина вообще. Отец Лафорг — исключительно цельная натура, настоящий воин Церкви. Он — не упёртый фанатик, презирающий «неверных». Он — скромный и тихий учитель, бесконечно терпеливый и настойчивый. Он — человек, который убеждён, что ему открылась Высшая Истина. Поэтому для него вопрос «нужно ли индейцам христианство?» — абсолютно нелеп. Как может быть «не нужна» людям — Высшая Истина? Как человек, знающий эту Истину, может не желать поделиться ею с другими людьми, ближними и дальними?

По ходу фильма миссионеру придётся пережить множество злоключений и разочарований. За время путешествия он не только не перетянет в христианскую веру спутников-индейцев, но даже не сможет удержать своего помощника Даниэля, который предпочтёт христианству — любовь дочери индейского вождя.

Отец Лафорг снова и снова будет убеждаться, что христианские принципы бесконечно далеки от реалий индейской жизни. Он снова и снова будет подвергаться насмешкам и притеснениям за свои проповеди.

И что, изменят все эти злоключения и разочарования убеждения нашего миссионера? Нет, ни на йоту. Усомнится ли отец Лафорг в целесообразности своего путешествия? Раскается ли он в том, что оставил родину, дом, семью (между прочим, «флэшбэки» дают нам понять, что Лафорг происходит из знатного и богатого рода) и отправился нести Слово столь нечутким и упрямым слушателям? Нет, ни капельки.

Вот священника бросили, покинули спутники индейцы, которые сочли «Чёрную сутану» (так индейцы прозвали нашего героя) — опасным демоном. Вот миссионер остался один посреди беспощадной ледяной природы — и что? Начал Лафорг роптать и жаловаться на судьбу? Начал ли он обвинять Бога — мол, «За что Ты так со мной? Я пожертвовал всем ради Тебя, зачем же Ты меня оставил?» Начал ли он требовать чуда, избавления, спасения? Нет. Наш герой в этой «пиковой» ситуации обратился к Небесному Отцу со смиренной молитвой и попросил… «ниспослать ещё больше лишений и страданий, чтобы вытерпеть их — к вящей славе Божией».

Тут любой зритель смахнёт набежавшую слезу, тут даже самый стойкий и убеждённый атеист отдаст должное мужеству и силе духа христианского монаха. Это ли не образец истинно христианского отношения к превратностям судьбы? И такое поведение героя агитирует за христианство лучше, чем тысячи историй про «обновляющиеся иконы», «чудесные избавления» и проч. Ибо настоящие христианские чудеса — это чудеса, происходящие в душе человеческой. Отец Лафорг слаб и немощен телом, но его дух, благодаря учению Христа, стал твёрже стали.

Можно не разделять убеждений проповедника, но его стойкости зрителю остаётся только позавидовать, будь этот зритель христианин-ортодокс, воинствующий антиклерикал, или даже неоязычник.

***

Режиссёр Бересфорд не читает зрителю нравоучений, он абсолютно беспристрастно показывает и индейцев, и колонистов, и шаманов, и иезуитов-проповедников. Зритель сам должен определиться с предпочтениями, сам должен решить, нужно ли было, преодолевая бесчисленные трудности и лишения, нести индейцам Благую Весть. Это ещё одно достоинство картины «Чёрная сутана». Пристрастность рассказчика лишила бы историю львиной доли убедительности. Фильм «Чёрная сутана» не агитирует, но — заставляет задуматься. Большая редкость в идеологизированном насквозь кинобизнесе.

Кстати, о бизнесе. В прокате фильм Бересфорда особого успеха не имел. Да и критики его приняли без восторга. Загадка какая-то. С критиками-то всё ясно, им такое кино не нравится, они только безумными фантазиями Альмодовара готовы восхищаться. Но зрители… Вот тут реально — не понятно.

Шикарный фильм о христианстве не имеет успеха, зато бешеной популярностью пользуются абсолютно «попсовые» «Страсти Христовы», режиссёр которых использует всего один «художественный» приём — шокирует зрителя анатомическим реализмом при изображении пыток. Впрочем, так же провалился в прокате, к примеру, лучший фильм о пиратах — умная и изящная картина Романа Полански «Пираты», при том что бешеной популярностью пользуются «Пираты Карибского моря», основанные даже не на комиксах или видеоигре, а на аттракционе из «Диснейленда»…

Резюмируем: если вам нравятся серьёзные и глубокие исторические фильмы, без пропаганды и приевшихся, опостылевших отсылок к современной поп-культуре, если вас интересует дотошное и реалистичное изображение быта североамериканских туземцев, если вы любите кино о выживании в дикой природе — «Чёрная сутана», безусловно, «ваше» кино. Ну, а зрителям-христианам и вовсе — просмотр обязателен. Очень, что называется, «душеполезная» кинокартина.

И индейцы — настоящие мастера выживания — ещё одна «изюминка» этого фильма

Ни в одной другой картине не было показано так отчётливо отличие американских аборигенов от европейцев.

Дело не столько в разном цвете кожи — в конце концов, кожа колонистов под «благотворным» влиянием сурового североамериканского климата тоже обветрилась, задубела и приобрела красноватый оттенок.

Дело не столько в разном уровне технологического развития — индейцы с удовольствием перенимают у бледнолицых технологические новинки, вроде пороха, железных орудий; а мы знаем из истории, что тем же японцам удалось всего за пару поколений совершить скачок от луков и стрел до современных кораблей-броненосцев.

Дело не в разных обычаях — губернатор Квебека перед встречей с индейским вождём одевает парадный мундир и вешает на шею орден, а индейский вождь в это же время наносит парадную раскраску и вешает на шею ожерелье из медвежьих когтей, так ли уж велика разница в обычаях?

Дело в другом. Индейцы живут в условиях первобытно-общинного строя, при том самом «первобытном коммунизме», при котором прошла большая часть истории человечества. Один из героев фильма сравнивает краснокожих с детьми. Так оно и есть. Индейский уклад — это детство человечества. Для европейцев такой уклад — далёкое прошлое, они уже успели пережить рабовладельческий строй, уже почти изжили феодализм и приближаются к временам буржуазных революций. А индейцы до сих пор не знают (и не хотят знать!) собственности, не знают рабства, не знают государства. Это наложило отпечаток на все действия североамериканских аборигенов, на их отношения друг к другу, к природе, к обществу, к предкам, к богам и духам… Они смотрят на мир совершенно не так, как мы — режиссёру удалось передать эти различия, практически не прибегая к длинным и пространным рассуждениям. Ещё один признак высокого мастерства!

И менять свой уклад индейцы не собираются, просто не видят в этом смысла. Им вообще кажется, что смысла нет ни в чём из того, что делают бледнолицые, «приплывшие из-за моря на больших деревянных островах». Не видят смысла индейцы и в проповедях отца Лафорга. Христианские доктрины кажутся аборигенам Северной Америки абсолютно несовместимыми с реальной жизнью. Да и кое-каким христианам из не особо стойких (среди таковых, уж простите за «спойлер», и спутник миссионера, юный француз Даниэль) кажется, что в мире индейцев христианство никогда не приживётся, что «дикарям» учение Христа не нужно, оно даже вредно для них…