«ОНКОЦЕНТР ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ТАШКЕНТСКИЙ ВОКЗАЛ»
– Чем сейчас занимается Михаил Михайлович?
– Как только я ушел, новое руководство быстро создало для него условия унизительного характера, и он подал в отставку с поста директора института. Сейчас он там работает завотделением, и пусть работает. Конечно, он недоволен этой ситуацией, но я ему сказал: «Работай, ты еще не в том возрасте, чтобы уходить, за тобой твои ученики и коллеги».
– Помимо сына вы рассматривали кого-то из своих учеников в качестве вашего преемника на посту директора онкоцентра?
– Конечно. Достойных кандидатов очень много. Это и Сергей Алексеевич Тюляндин , и Константин Константинович Локтионов , с которыми я смог бы работать. Меня обвиняли: мол, папа оставляет сыну в наследство онкоцентр. А что я ему оставлял? Геморрой сплошной, риски, нагрузки, бессонные ночи. Центр – это мое детище, я хотел, чтобы он остался в надежных руках. Иван , повторюсь, профессиональный человек, но другого склада. Он вписывается в конъюнктуру, будет советоваться с Минздравом по каждому вопросу. При этом сейчас там полностью поменялась дирекция, ушли многие талантливые люди, которых я в свое время привлек. Вслед за мной ушел главный врач Владимир Юрьевич Сельчук, ушли Арсен Расулов, специалист номер один по колопроктологии в нашей стране, многие заведующие отделениями. Мне жалко онкоцентр – при новом руководстве он превращается в ташкентский вокзал.
– Ваши коллеги, руководители других федеральных центров, говорят о вас как о блестящем хирурге, но считают, что вы все‑таки недостаточно внимания уделяли административным вопросам. Вы согласны с такой оценкой?
– Нет, это неправда. Все административные вопросы решались очень быстро. Другое дело, что шестичасовых совещаний я никогда не проводил, делегировал полномочия, но всегда держал в голове, кто и за какой именно вопрос отвечает в центре.
– В каком состоянии вы передали онкоцентр преемникам?
– В отличном. Центр оснащен по последнему слову. В прошлом году, как раз перед отставкой, я лично добился выделения 3 млрд рублей на завершение строительства НИИ детской онкологии и гематологии. Так что они получили полноценно работающее учреждение, смогут ли они им успешно управлять – другой вопрос.
Интересные факты
В 1831 году лекция Давыдова «О слове российском» была восторженно встречена студентами, а III отделением расценена как нарушение порядка в университете.
27 сентября 1832 года лекцию Давыдова по истории русской литературы посетил А. С. Пушкин и в споре с М. Т. Каченовским отстаивал подлинность «Слова о полку Игореве». По воспоминаниям И. А. Гончарова поэт вошёл, сопровождаемый графом С. С. Уваровым (тогда товарищем министра народного просвещения), и «точно солнце озарило всю аудиторию… Читал лекцию Давыдов, профессор истории русской литературы. „Вот вам теория искусства, сказал Уваров, обращаясь к нам, студентам, и указывая на Давыдова, ‒ а вот и самое искусство“, ‒ прибавил он, указывая на Пушкина».
Сочинения
- «О различии греческого и римского образования» (1810)
- «О критике в древней философии» (1814)
- «О преобразовании в науках, произведенном Бэконом» (1815)
- «Commentatio de natura et indole philosophiae graecorum et romanorum» (M., 1820)
- «Commentatio de studiis humanitatis praecipue respectu litterarum Romanorum habita» (M., 1820)
- «Греческая грамматика» (1820; 2-е изд. — 1831)
- «Речи Цицерона» (1821)
- «Учебная книга русского языка» (М., 1821; 9-е изд. — 1843)
- «Латинская хрестоматия Ф. Гедике» (М., 1822)
- «Учебная книга латинского языка» (1826)
- «Система российской словесности» (М., 1832)
- «Чтения о словесности» (М., 1837—1838 и М., 1837—1843)
- «Материалы для русской грамматики…» (СПб.-Лейпциг, 1845—1848)
- «Памяти ординарного академика Василия Андреевича Жуковского» (СПб., 1852)
- «О значении Гоголя в русской словесности» (СПб., 1852)
- «Записка о книге : Рассмотрение опыта общесравн. грамматики рус. яз.» (СПб., 1856)
- «Об изучении древних языков и преимущественно латинского» (СПб., 1856)
- «О словаре русских синоним» (СПб., 1857)
Кроме того, И. И. Давыдов перевёл два труда Франкёра: «Высшая алгебра» (1824) и «Интегральное и вариационное исчисление и исчисление разностей»(1825).
В 1850-е годы грамматическая концепция Давыдова вызвала оживлённые споры: автора, в частности, упрекали в том, что он «стремился подогнать факты русского языка к принципам всеобщей, универсальной грамматики, представить их в сравнительном плане, связать с логическими законами мысли».
«ОНИ ГРАМОТНО СЫГРАЛИ В ТУ ИГРУ, В КОТОРУЮ СЫГРАЛИ»
– Почему в 2016 году, когда Минздрав разослал всем руководителям подведомственных учреждений письмо с рекомендацией уволить родственников или уволиться самим, вы не послушались?
– Я сказал: «Мы не сосисками торгуем, мы – федеральное медицинское учреждение». Мой сын – хирург, он не допущен ни к каким финансам, ни к какой хозяйственной деятельности, он просто ведет клиническую и научную работу. Почему я должен его увольнять? Это предательство по отношению к нему, он пошел за мной, веря мне. Это не семейственность, а коллегиальность и преемственность. Как бы я потом смотрел ему в глаза? Это была моя инициатива, чтобы он стал директором института. Я видел, что он созрел. И в целом вся эта акция, направленная сначала на РАН, а затем и на директоров федеральных центров, на мой взгляд, была позорной. Кто-то тенденциозно сообщил президенту о том, что есть коррупция, что детей академиков выбирают в РАН. Но никто в докладе не уточнил, что выборы в академии проходят тайно и что избрали действительно лучших, причем менее 2% от всех участвовавших.
– Помимо семейственности, вас тогда обвинили в завышении цен на приобретаемое центром оборудование, в том, что врачи онкоцентра вымогают деньги у пациентов, а ваша семья владеет огромным поместьем Давыдово в Смоленской области. Основания для этого были?
– Нет, это была спланированная кампания. Да, Счетная палата находила у нас технические ошибки – например, оказалось, что за светильники мы переплатили 650 тысяч рублей. Но была и экономия – на циклотрон мы потратили вдвое меньше того, что было на него выделено, но это тоже нам вменили в вину. Да, к нам приходили представители Генпрокуратуры, ФСБ, но ничего не было выявлено, и никаких серьезных претензий к нам не было. Что касается пациентов, то здесь ситуация такая. Пациент из региона должен поступать к нам, имея анализы на руках. Если их нет, у него есть три варианта: ехать обратно в регион и делать там анализы по ОМС, сделать анализы платно в одной из коммерческих клиник Москвы или сделать их тут же на месте, у нас, по договору оказания услуг. Это что, вымогательство? Усадьба Давыдово не принадлежит нашей семье, это коллективная собственность, в которой участвуют примерно 12 человек. Такое название она получила, потому что я в свое время собрал своих друзей, которые, как и я, увлекались охотой, мы нашли средства, создали это хозяйство. Но из этого раздули скандал, который ничего общего с реальностью не имеет.
– Вы проигнорировали рекомендацию Минздрава, но, тем не менее, рассчитывали, что вместе с сыном останетесь в онкоцентре?
– Конечно, я понимал, что все это берется на карандаш и для меня это последний год работы. Я мог поступить более политизированно, попросить, извиниться, уволить сына. Варианты были, но я не стал этого делать. Есть люди, которые могут адаптироваться к конъюнктуре, но я никогда не умел этого делать. Поэтому они очень грамотно дождались окончания моего контракта и сыграли в ту игру, в которую сыграли.
– И в течение предшествующего отставке года не было никаких намеков?
– Намеков не было. Но на одной из встреч Вероника Игоревна мне прямо сказала: «Мы вас больше не назначим». Я спросил: «Может быть, вы назначите Михаила Михайловича?» Она ответила: «Нет, его мы тоже не назначим». Так что все было ясно.
– Прямо перед вашей отставкой, в ноябре прошлого года, вы вдруг вручили Рамзану Кадырову Золотую медаль им. Н.Н. Блохина – за выдающиеся заслуги в области онкологии. Тогда это было многими расценено как ваша попытка найти поддержку у главы Чечни. Дело было в этом?
– Нет, с Кадыровым никогда не встречался. Я поехал в Чечню впервые в жизни как главный внештатный онколог Минздрава РФ вместе с академиком Мамедом Алиевым, чтобы посмотреть новый республиканский онкодиспансер, который Кадыров построил в Грозном. Мы вместе с министром здравоохранения Чечни посмотрели это учреждение и в целом изучили систему оказания онкологической помощи в республике. Центр действительно оснащен по последнему слову, и через министра здравоохранения я передал Кадырову благодарность и медаль. Это была моя обычная работа как главного внештатного специалиста Минздрава.
