Содержание
Рубен Дарио (1867-1916), настоящее имя — Феликс Рубен Гарсия Сармьенто, был никарагуанский журналист, дипломат и писатель, выдающийся в поэзии. Он считается основателем и величайшим представителем литературного модернизма среди всех испаноязычных поэтов.
За свои литературные способности его называли «князем кастильского письма». Он считается самой влиятельной фигурой 20 века в латиноамериканском поэтическом плане. Его авторитет и руководство лирическими писателями этого века не имеют себе равных. Безусловно, человек новаторский, с большой решимостью и влиянием в социальной и культурной сфере.
Триумфальный марш. Перевод О. Савича.
Вот шествие близко!
Вот шествие близко! Вот громкие трубы играют.
На шпаге горит отраженье небесного диска;
Сияя железом и золотом, воины мерно шагают.
Под арку, где Марс и Минерва белеют, вступил авангард легиона,
Под арку побед, где богини Молвы призывают поэтов
И веют торжественной славой знамена,
Подъятые к небу руками героев-атлетов.
Оружие всадников статных гремит и звенит невозбранно;
Со злостью грызут удила лошадиные зубы;
Копыта и громки и грубы;
Литавры чеканно
Размерили мерой воинственной шаг этот медный.
Так воины с доблестью бранной
Проходят под аркой победной!
Вот громкие трубы опять над землею запели;
И чистым звучаньем
И жарким дыханьем,
Как гром золотой, над собраньем
Державных знамен зазвенели их трели.
Поют они бой и рожденье отваги,
Обиды рожденье;
Султаны на касках, и копья, и шпаги,
И кровь, что в столетиях поле сраженья
Прославит;
Псов грозного мщенья, —
Их смерть вдохновляет, война ими правит.
Певучим стал воздух.
Ты слышишь полет исполинов?
Вот слава сама показалась:
С птенцами расставшись в заоблачных гнездах,
Огромные крылья по ветру раскинув,
Вот кондоры мчатся. Победа примчалась!
А шествие длится.
Героев ребенку, старик называет,
А кудри ребенка — пшеница,
Ее горностай седины старика обрамляет.
Красавицы держат венки, как заздравные чаши,
И розовы лица под портиком каждым, и зыбкой
Встречает улыбкой
Храбрейшего воина та, что всех краше.
О, слава тому, кто принес чужеземное знамя,
И раненым слава, и родины истым
Сынам, что на поле сраженья убиты врагами!
Тут место горнистам!
Великие шпаги времен достославных
Приветствуют новых героев, венцы и победные лавры:
Штыки гренадеров, медведям по ярости равных,
И копья уланов, летевших на бой, как кентавры.
Идут победители бедствий,
И воздух дрожит от приветствий…
И эти старинные шпаги,
И дыры на старых знаменах —
Былой воплощенье отваги;
И солнце, над новой победой поднявшее алые стяги;
Героя, ведущего юных героев, в бою закаленных,
И всех, кто вступил под знамена родимого края
С оружьем в руке и в кольчуге из стали, на тело надетой,
Жару раскаленного лета
И снег и морозы зимы презирая;
Кто, смерти печальной
В лицо наглядевшись, бессмертья от родины ждет, —
Приветствуют голосом бронзы военные трубы, зовут в триумфальный
Поход!
Карьера
В 1882 году Рубен Дарио отправился в Сальвадор и немного поработал учителем. Живя в Сальвадоре, он познакомился с Франсиско Гавидиа, который был знатоком французской литературы и оказал влияние на творчество Рубена.
Он вернулся в Никарагуа в 1883 году и работал в «Национальной библиотеке». Именно в эти годы он экспериментировал с новыми формами поэзии.
Позже он переехал в Чили в 1886 году. Новые дружеские отношения проложили путь к работе корреспондентом аргентинской газеты La Nacion, о которой он мечтал.
В 1888 году Рубен Дарио опубликовал свое первое крупное произведение под названием «Azul» в виде сборника рассказов. Это была смесь поэзии и прозы и представляла собой его первую попытку смешать испанский язык со стилистическим движением.
В 1892 году он отправился в Гватемалу и присоединился к делегации, представляющей правительство Никарагуа, в поездке в Испанию в честь открытия Америки. Во время этой поездки он побывал в нескольких других странах.
В 1893 году он получил назначение консулом Колумбии в Буэнос-Айресе, Аргентина. Рубен нашел атмосферу, стимулирующую его писательскую работу.
В 1898 году, оправившись от исхода испано-американской войны, Дарио был отправлен в Испанию в качестве корреспондента «Ла Насьон». Его заданием было сообщить об образе жизни и условиях в Испании после войны.
После своего назначения Рубен Дарио вернулся в Буэнос-Айрес, а позже был направлен в Париж газетой «Ла Насьон». Его работы из Парижа были собраны в книгу под названием «Peregrinaciones».
В 1896 году он опубликовал то, что считается двумя из его самых важных книг. «Los Raros» представлял собой сборник статей о писателях, оказавших на него влияние, а «Prosas Profanas Y Otros Poemas» подчеркивал важность модернистского движения для испанской литературы
El canto errante
Este poema da título al libro El canto errante, publicado en 1907. De acuerdo con el escritor nicaragüense Ricardo Llopesa, en este libro Rubén Darío se aleja de la estética modernista. En efecto, Rubén Darío da curso a los versos en rima libre. En este poema, el cantor, el trovador, el portador de la palabra hecha musicalidad, es celebrado como un ser universal de mil formas, que abraza a la humanidad con su andar. No hay transporte indigno para el viaje de la voz del cantor, que lleva consigo alegrías y penas. No hay límites para la palabra musical, para la poesía, no hay lugar donde esta no sea requerida.
Смерть матери
Роза Сармьенто, мать поэта, умерла 3 мая 1895 года. Хотя поэт почти не имел с ней дела, ее смерть сильно его расстроила. Как будто этого было недостаточно, в октябре того же года колумбийское правительство упразднило почетное консульство, что означало для поэта значительный экономический спад.
Из-за потери работы, которая позволила ему вести развратную жизнь, он решил работать секретарем у генерального директора Почты и Телеграфа Карлоса Карлеса.
Именно в Буэнос-Айресе он опубликовал Редкий, сборник, посвященный писателям, которые больше всего привлекли его внимание. Однако его шедевр, который действительно обозначил литературное модернистское движение и который он также опубликовал на аргентинской земле, былНецензурная проза и другие стихи
Сам Рубен Дарио в качестве пророчества указал в своей автобиографии, что стихи из этого произведения будут иметь огромный размах. Однако, как это часто бывает, сразу все оказалось не так.
Последние дни и смерть
Оставив дипломатический пост в своей стране, Дарио посвятил себя продолжению выпуска книг. Сделал его известным Я пою в Аргентину, запрошенный Нация.
![Рубен дарио[10] (никарагуа). поэзия латинской америки. антология.](https://ceramicpro-ufa.ru/wp-content/uploads/1/8/6/18608fbef9eb4c1cb223006b55caf5d9.jpeg)
Уже в те дни симптомы, вызванные его пристрастием к алкоголю, были более выраженными, что серьезно ухудшило его здоровье. У него были постоянные психологические кризисы, и он не переставал превозносить идеи, связанные со смертью.
Он отправился в Мексику в 1910 году, чтобы отметить вместе с другими официальными лицами столетие независимости Мексики. Диктатор Порфирио Диас отказался принять его, однако мексиканский народ устроил ему торжественное угощение.
В том же году во время кратковременного пребывания на Кубе в состоянии алкогольного опьянения он пытался покончить жизнь самоубийством. В 1912 году он отправился в турне по Латинской Америке и посвятил себя написанию автобиографии. Затем он отправился на Майорку и после начала Второй мировой войны решил вернуться в Америку, чтобы защитить пацифистские идеи.
Уезжая из Европы, он оставил жену и двоих детей. Он проехал через Гватемалу и в итоге прибыл в Никарагуа. Состояние его здоровья на тот момент уже было плачевным. 7 января 1916 года он умер в Леоне, любимой стране его детства.
Посмертные почести длились несколько дней. Именно Симеон Перейра-и-Кастельон, епископ Леона, руководил актами. Его останки были похоронены в том же году, 13 февраля, в Леонском соборе.
Заявка на поездку в Европу
К тому времени, когда ему было всего 14 лет, либеральные политики решили отвезти его в Манагуа и назначили его перед Конгрессом для поездки в Европу для учебы в качестве стимула для его выдающихся литературных талантов. Несмотря на то, что он смог заработать кредит, Педро Хоакин Чаморро-и-Альфаро отказал ему в этом.
Политик, прервавший свою поездку, был не больше и не меньше, чем президент конгресса. Чамарро с ярко выраженной консервативной тенденцией не соглашался с антицерковными писаниями Дарио, отсюда и его отказ. В результате было решено отправить молодого поэта на учебу в известный никарагуанский город Гранада.
Несмотря на заманчивое предложение, Рубен Дарио решил остаться в Манагуа. Находясь там, он продолжал свою плодотворную и молодую журналистскую жизнь, работая сотрудником одновременно с газетами. Будущее Y Железная дорога.
Хвала сегидилье[32]. Перевод Г. Шмакова.
Этой магией метра, пьянящей и грубой,
То веселье, то скорбь пробуждая в сердцах,
Ты, как встарь, опаляешь цыганские губы
И беспечно цветешь на державных устах.
Сколько верных друзей у тебя, сегидилья,
Музыкальная роза испанских куртин,
Бродит в огненном ритме твоем мансанилья,
Пряно пахнут гвоздики и белый жасмин.
И пока фимиам тебе курят поэты,
Мы на улицах слышим твое торжество.
Сегидилья — ты пламень пейзажей Руэды,
Многоцветье и роскошь палитры его.
Ты разубрана ярко рукой ювелира,
Твой чекан непростой жемчугами повит.
Ты для Музы гневливой не гордая лира,
А блистающий лук, что стрелою разит.
Ты звучишь, и зарей полыхают мониста,
В танце праздничном юбки крахмалом шуршат,
Эсмеральды за прялками в платьях искристых
Под сурдинку любовные нити сучат.
Посмотри: входит в круг молодая плясунья,
Извивается, дразнит повадкой змеи.
Одалискою нежной, прелестной колдуньей
Ее сделали в пляске напевы твои.
О звучащая амфора, Музой веселья
В тебе смешаны вина и сладостный мед,
Андалусской лозы золотое похмелье,
Соль, цветы и корица лазурных широт.
Щеголиха, в каких ты гуляешь нарядах:
Одеваешься в звуки трескучих литавр,
В шелк знамен на ликующих пестрых парадах,
В песни флейты и крики победных фанфар.
Ты смеешься — и пенится вихрь карнавала,
Ты танцуешь — и ноги пускаются в пляс,
Ты заплачешь — рождаются звуки хорала,
И текут у людей слезы горя из глаз.
Ты букетом созвучий нас дразнишь и манишь,
О Диана с певучим и дерзким копьем,
Нас морочишь ты, властно ласкаешь и ранишь
Этим ритмом, как острых ножей лезвеем.
Ты мила поселянкам, ты сельских угодий
Не презрела, кружа светоносной пчелой:
И в сочельник летящие искры мелодий
В поединок вступают с рождественской мглой.
Ветер пыль золотую клубит на дорогах,
Блещет в небе слепящей лазури поток,
И растет на испанского Пинда отрогах
Сегидилья — лесной музыкальный цветок.
Осенняя песня весной. Перевод Инны Тыняновой.
Молодость, полная сладостных грез,
Твои дни без возврата бегут!
То хочется плакать, и нет слез,
То слезы невольно текут…
Такой же, как многие души на свете,
Душа моя путь прошла:
Сперва я девочку нежную встретил
В мире мрака и зла.
Был словно солнце взгляд ее чистый,
Губы в улыбке цвели,
Ночь оплела темнотою душистой
Косы ее до земли.
Бывало, взглянуть на нее не смею…
Окутали грезы мои
Иродиаду и Саломею
В горностаевый плащ любви.
Молодость, полная сладостных грез,
Твои дни без возврата бегут!
То хочется плакать, и нет слез,
То слезы невольно текут…
Потом у другой я нашел утешенье,
Во взгляде других глаз,
Такое забвенье, такое смиренье
Встретил я в первый раз…
Но пламя таилось под кротостью нежной,
Мечты и надежды губя;
И даже в тунике твоей белоснежной
Узнал я, вакханка, тебя!
Мечту мою детскую ты укачала,
Навеяла странные сны…
С какой беспощадностью ты обрывала
Цветы моей первой весны!
Молодость, полная сладостных грез,
Твои дни без возврата пройдут!
То хочется плакать, и нет слез,
То слезы невольно текут…
Я помню другую: неистовой, грубой
Она в своей страсти была
И верно б мне в сердце вонзила зубы,
Если бы только могла.
Вся у любви в беспредельной власти,
Не зная иного пути,
Хотела она в поцелуях и страсти
К вечности ключ найти.
И в жизни плотской и бесполезной
Искала райского сна,
Забыв, что скоро в вечную бездну
Канут и плоть и весна…
Молодость, полная сладостных грез,
Твои дни без возврата бегут,
То хочется плакать, и нет слез,
То слезы невольно текут…
А те, иные, во многих странах,
У дальних чужих берегов, —
Лишь рой незримый мечтаний странных,
Лишь темы моих стихов.
Я в мире царевну искал напрасно,
Ее бесполезно искать.
Жизнь беспощадна, горька и бесстрастна,
И некого мне воспевать!
Но я ведь уже и не жду пощады,
Я только любви еще жду
И к белым розам цветущего сада
С седой головой подойду…
Молодость» полная сладостных грез,
Твои дни бее возврата бегут,
То хочется плакать, и нет слез,
То слезы невольно текут…
Но гори златые взойдут!
Азул, начало модернизма
Между взлетами и падениями, отказами и принятием в 1888 году он опубликовал книгу, которая знаменовала его жизнь и деятельность и которая уступила место формальному возникновению литературного модернизма: Синий. Текст не сразу стал популярным среди публики, однако получил восторженные отзывы знатоков, в том числе испанца Хуана Валеры.
Валера был известным писателем с долгой карьерой и большой популярностью в литературном мире. Испанец, на которого повлияла работа никарагуанца, опубликованная в 1988 г. в Беспристрастный, мадридская газета, две заметки для Рубена Дарио.
В этих письмах испанский писатель подчеркнул огромную ценность лирики Рубена Дарио, признав его «талантливым прозаиком и поэтом». Однако не все было безоблачно, Валера также критиковал чрезмерное французское влияние и злоупотребление галлицизмом.
Эти письма Валеры сыграли решающую роль в продвижении карьеры и творчества Рубена Дарио, получив распространение в значительной части важной латиноамериканской прессы. Рубен Дарио, после стольких неудач, начал замечать плоды своих усилий
Личная жизнь
В 1890 году Рубен Дарио женился на Рафаэле Контрерас в Сальвадоре. Год спустя у него родился первый сын Рубе Дарио Контрерас.
В 1893 году Рафаэла умерла от болезни, и он женился на Росарио Мурильо. Они были друзьями в детстве, и многие соглашаются с тем фактом, что она обманом заставила его жениться на ней с помощью своего брата.
Вместе у них родился сын, который умер вскоре после родов. Он отделился от Росарио и провел время, путешествуя по Латинской Америке и Испании.
Еще будучи в законном браке с Росарио, он встретил Франсиску Санчес дель Посо в Мадриде в 1899 году. Она станет его спутницей в последние годы его жизни.
Вместе у них было 2 детей. Их первый ребенок, дочь, умерла от оспы вскоре после ее рождения, а в 1903 году родился сын.
На протяжении всей своей жизни Рубен Дарио (Феликс Рубен Гарсиа Сармьенто) боролся с алкоголизмом, который неоднократно угрожал его здоровью. Осложнения от пневмонии и злоупотребления алкоголем унесли его жизнь 6 февраля 1916 года в Леоне.
Назад в европу
В конце 1898 г. в качестве корреспондента журнала Нация, Дарио отправился в новое приключение в Европу, в частности в Испанию, чтобы осветить все, что связано с трагедией, произошедшей в том же году.
Чтобы выполнить свое обязательство, он отправлял в газету четыре ежемесячных текста, в которых подробно объяснялось, как была Испания после поражения от Соединенных Штатов в так называемой испано-американской войне.
Эти записи позже были включены в книгу. Современная Испания. Летописи и литературные повествования, опубликовано в 1901 году. В этой работе никарагуанский поэт выражает свое глубокое сочувствие Испании и свою веру в ее переустройство, даже несмотря на невзгоды.
Его работы оказали такое влияние, что затронули нити молодых поэтов, которые сделали ставку на защиту и усиление модернизма на испанских землях. Среди них: Рамон Мария дель Валье-Инклан, Хуан Рамон Хименес, Хасинто Бенавенте и другие.
Андалусские напевы. Перевод А. Голембы.
Я на отмели свое имя
Увидал и его не стер:
Пусть, несомо волнами морскими,
Уплывет в голубой простор.
Но не надо твердить, что печали
Исцеляет крутая волна;
Как принцессу ни утешали,
А принцесса осталась грустна!
Вознеси свой бокал Офира
В дым кадильниц, в лазурь, в синеву!
«Надо плавать по волнам мира»,
Надо жить — вот я и живу.
Жизнь моя, ты идешь откуда?
Жизнь моя, ты идешь куда?
Рану в сердце вовек не забуду,
Не забуду о ней никогда!
Все ты понял, друг, и постиг,
Но тоски ты не переспоришь:
Будут вечными соль и горечь
На горячих устах твоих!
Задремала в лесу Филомела,
А о чем был напев ее?
В этой жизни лишь раз пропело
Сердце трепетное твое!
Море, море, мираж, виденье
Богоравной хмельной красоты!
Не узнал в тот далекий день я,
Что меня позабудешь ты!
Устремясь к твоим горьким далям,
Мне река проворчала в страхе:
«Быть Дарио или Дебайлем —
Все равно что постричься в монахи».
Есть ли что на свете чудесней
И свежее, чем утро мая?
Как зовут, скажи, тебя, песня?
— Меня? Маргарита Локайо!
И со мной моя воля — отрада,
И строптивых ветров семья,
Да еще морехода Синдбада
Крутобокая чудо-ладья.
биография
Рубен Дарио родился в городе Метапа (ныне Сьюдад-Дарио) 18 января в пятницу 1867 года. Он был первенцем в браке между доном Мануэлем Гарсиа и миссис Розой Сармьенто, двумя троюродными братьями, на которых любовь распространила своего сына. и им удалось завершить свой церковный и супружеский союз.
К сожалению, у Мануэля Гарсиа были проблемы с алкоголем, и он был бабником, что привело к тому, что Роза Сармьенто покинула дом во время беременности, чтобы зачать сына Феликса Рубена в городе Метапа, куда она отправилась искать убежище.
В конце концов, пара уладила свои разногласия и родила девочку, которую назвали Кандида Роза. К сожалению, девочка умерла через несколько дней после рождения. Эта потеря привела к очередному распаду союза Гарсиа-Сармьенто, поэтому Роза ушла от мужа и переехала жить в город Леон с сыном.
В городе Леон их приняла Бернарда Сармьенто, тетя Розы, которая жила с полковником Феликсом Рамиресом Мадрегилом. Со временем Роза Сармьенто сочувствовала другому мужчине, с которым она переехала в Чолутека, департамент в Гондурасе, обосновавшись своим местом жительства в густонаселенном Сан-Маркос-де-Колон и оставив Рубена.
Сонатина. Перевод А. Старостина.
Как печальна принцесса… Что бы значило это?
Ее губы поблекли, сердце скорбью одето;
Улыбается грустно; вздох уныл и глубок…
В золотом ее кресле с ней тоска неразлучна,
И замолк клавесина аккорд полнозвучный,
И цветок позабытый увядает у ног.
Бродят павы по саду в их цветном оперенье,
Неумолчно болтает о чем-то дуэнья,
Рядом, в красных одеждах, сверкают шуты…
Не смеется принцесса их нелепым стараньям,
Все гладит на восток, все следит за мельканьем
Стрекозы беспокойной — прихотливой мечты.
Князь Голконды, быть может, в ее сердце стучится?
Или тот, что примчался в золотой колеснице,
Чтоб глаза ее видеть, свет мечтательный их?
Иль король необъятных островов благодатных?
Царь алмазного края? Края роз ароматных?
Принц Ормуза, владетель жемчугов дорогих?
Ей тоскливо и грустно, этой бедной принцессе.
Ей бы ласточкой быстрой пролететь в поднебесье,
Над горой и над тучей, через стужи и зной,
По ажурному лучику к солнцу взмыть без усилий
И поэму весеннюю прочитать царству лилий,
В шуме бури подняться над морскою волной.
За серебряной прялкой и с шутами ей скучно,
На волшебного сокола смотрит так равнодушно!
Как тоскливы все лебеди на лазури прудов…
И цветам стало грустно, и зеленым травинкам,
К восточным жасминам, и полночным кувшинкам,
Георгинам заката, розам южных садов!
Ах, бедняжка принцесса с голубыми глазами,
Ты ведь скована золотом, кружевными цепями…
Замок мраморный — клетка, он стеной окружен;
На стене с алебардами пятьдесят чернокожих,
В воротах десять стражей, с изваяньями схожих,
Пес, бессонный и быстрый, и огромный дракон.
Превратиться бы в бабочку этой узнице бедной
(Как печальна принцесса! Как лицо ее бледно!)
И навеки сдружиться с золотою мечтой —
Улететь к королевичу в край прекрасный и дальный
(Как принцесса бледна! Как принцесса печальна!),
Он зари лучезарней, словно май — красотой…
«Не грусти, — утешает свою крестницу фея, —
На коне быстролетном мчится, в воздухе рея,
Рыцарь; меч свой вздымая, он стремится вперед…
Он и смерть одолеет, привычный к победам,
Хоть не знает тебя он и тебе он неведом,
Но, любя и пленяя, тебя он зажжет».
3. Путешествия
В следующем году, оставив свою семью в Коста-Рике, Дарио уехал в Гватемалу, а затем в Никарагуа, в поисках лучшей жизни для себя и семьи. Неожиданно, правительство Никарагуа назначило его членом делегации, посылаемой в Мадрид, в честь четырёхсотлетнего юбилея со дня открытия Америки, что означало для Дарио осуществление его мечты о путешествие по Европе.
До прибытия в Испанию Дарио посетил Гавану, где познакомился с поэтом Хулианом дель Касаль и другими артистами, как Анисето Вальдивия и Рауль Кэй. 14 августа 1892 года он высадился в Сантандере, откуда продолжил путь на поезде до Мадрида. Среди выдающихся личностей, с которыми Дарио постоянно общался в столице, были поэты Гаспар Нуньес де Арсе, Хосе Соррилья и Сальвадор Руэда, романисты Хуан Валера и Эмилия Пардо Басан, учёный Марселино Менендес-и-Пелайо, а также несколько влиятельных политиков, таких как Эмилио Кастелар и Антонио Кановас дель Кастильо. В ноябре того же года Дарио снова вернулся в Никарагуа, где получил телеграмму из Сан-Сальвадора, извещающую о болезни жены, которая умерла 2 января 1893 года.
В начале 1893 года, Рубен остался жить в Манагуа, где возобновил свои отношения с Розарией Мурильо, семья которой заставила его жениться на ней. 8 апреля он уехал в Панаму, где получил известие о том, что его друг, президент Колумбии Мигель Антонио Каро назначил его на пост почётного консула в Буэнос-Айресе. Дарио оставил жену в Панаме и предпринял путешествие в столицу Аргентины. Перед тем как прибыть в Буэнос-Айрес, Дарио ненадолго остановился в Нью Йорке, где он познакомился с известным кубинским поэтом Хосе Марти, а также реализовал свою юношескую мечту о путешествии в Париж, он был представлен высшему богемскому обществу и таким писателям как Энрике Гомес Каррильо и Алехандро Сава. В столице Франции он также познакомился с Жаном Мореасом и с одним из своих любимых поэтов Полем Верленом (возможно оказавшим самое большое влияние из всех французских поэтов на творчество Дарио), встреча с которым очень разочаровала Рубена. Наконец, 13 августа 1893 года он прибыл в Буэнос-Айрес, город, который произвёл на него неизгладимое впечатление. Уезжая от семьи, Дарио оставил жену беременной, и 26 декабря 1893 года она родила мальчика, крещённого как Дарио Дарио. По словам жена писателя Розарии «его сходство с отцом было совершенно» (исп. su parecido con el padre era perfecto). Однако через несколько недель новорожденный умер от столбняка.
Ноктюрн. Перевод Инны Тыняновой.
К вам, кто слыхал, как сердце ночи бьется,
К вам, кто в часы бессонницы печальной
Улавливал, как где-то раздается
Стук двери, скрип колес и отзвук дальний,
К вам, в тайный миг безмолвия и бденья,
Когда забытые встают из тьмы далекой,
В часы умерших, в час отдохновенья, —
Мой стих, омытый горечью жестокой.
Воспел я муку памяти смятенной,
Что в глубине прошедшего таится,
Тоску души, цветами опьяненной,
И сердца, что устало веселиться.
Я мог бы быть не тем, чем стал я в мире этом,
Я царство погубил, которым обладал,
Я не родиться мог, и не увидеть света,
И не мечтать, как я всю жизнь мечтал.
Так мыслей рой в ночной тиши крадется,
И тьма объемлет сны и бытие,
И слышу я, как сердце мира бьется
Сквозь сердце одинокое мое.
Причина его фамилии
В документах о крещении поэта его первая фамилия была Гарсия. Однако в тех местах семья его отца на протяжении многих поколений была известна тем, что носила фамилию Дарио. Поэт предположил последнее и объяснил это позже в своей автобиографии.
Вот как выразился сам Рубен Дарио:
«Согласно тому, что мне рассказывали некоторые старейшины в этом городе моего детства, одного из моих прапрадедушек звали Дарио. В маленьком городке все знали его как Дона Дарио; его сыновьям и дочерям — Дариос, Дариос.
Таким образом, первая фамилия исчезла настолько, что моя прабабушка по отцовской линии уже подписала Риту Дарио; и это, превращенное в отчество, приобрело юридическое значение; Ну, мой отец, который был купцом, вел все свои дела под именем Мануэль Дарио »…
Маргарите Дебайль[50]. Перевод О. Савича.
Маргарита, море все синей.
Ветра крылья
Спят средь апельсиновых ветвей
Сном бессилья.
Слышу: в сердце — будто соловей.
Уж не ты ли?
Посвящаю юности твоей
Эту быль я.
У царя — дворец лучистый,
Весь из нежных жемчугов,
Для жары — шатер тенистый,
Стадо целое слонов,
Мантия из горностая,
Кравчие, пажи, шуты
И принцесса молодая,
И не злая,
И простая,
И красивая, как ты.
Ночью звездочка зарделась
Над уснувшею землей,
И принцессе захотелось
Принести ее домой,
Чтоб сплести себе прелестный
Венчик для блестящих кос
Из стихов, звезды небесной,
Перьев, жемчуга и роз.
У принцесс и у поэтов
Много общего с тобой:
Бродят в поисках букетов,
Бредят дальнею звездой.
И пошла пешком принцесса
По земле и по воде,
По горам, по гребню леса,
К распустившейся звезде.
Смотрят ласково светила,
Но большая в том вина,
Что у папы не спросила
Позволения она.
Из садов господних к няне
Возвратилась в отчий дом
Вся в заоблачном сиянье,
Будто в платье голубом.
Царь сказал ей: «Что с тобою?
Удивителен твой вид.
Где была и что такое
На груди твоей горит?»
Лгать принцесса не умела,
Лгать — не дело для принцесс.
«Сорвала звезду я смело
В темной синеве небес».
«Неба нам нельзя касаться,
Говорил я сколько раз!
Это прихоть! Святотатство!
Бог рассердятся на нас!»
«В путь далекий под луною
Я пустилась не со зла,
Ветер взял меня с собою,
И звезду я сорвала».
Царь рассержен: «Марш в дорогу!
Кару тотчас понесешь
И похищенное богу
Ты немедленно вернешь!»
Плачет девочка в печали:
Лучшую отдать из роз!
Вдруг является из дали,
Улыбаясь, сам Христос:
«Царь, оставь свои угрозы,
Сам я отдал розу ей.
Посадил я эти розы
Для мечтательных детей».
Царь корону надевает
И, не тратя лишних слов,
Вывести повелевает
На парад пятьсот слонов.
Так принцессе той прелестной
Подарил венок Христос
Из стихов, звезды небесной,
Перьев, жемчуга и роз.
Маргарита, море все синей.
Ветра крылья
Спят меж апельсиновых ветвей
Сном бессилья.
Ты увидишь блеск иных светил,
Но, бродя и взрослою по свету,
Помни, что тебе я посвятил
Сказку эту.
Legacy
Darío’s fundamental collection, Azul, established his reputation as one of the most important Spanish-language exponents of Modernismo. Many critics consider his death in 1916 to mark the symbolic end of this movement.
He has been cited as inspiration for later Latin American and Carribean writers such as Álvaro Mutis, Reinaldo Arenas, Lezama Lima, Luisa Valenzuela, Clarice Lispector and Giannina Braschi.
In honor of Darío’s 100th birthday in 1967, the government of Nicaragua struck a 50 cordoba gold medal and issued a set of postage stamps. The set consists of eight airmail stamps (20 centavos depicted) and two souvenir sheets.
definition — Рубен_Дарио
of Wikipedia
Advertizing ▼
Wikipedia
Рубен Дарио
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Перейти к: ,
Рубе́н Дари́о (исп. Rubén Darío, настоящее имя Феликс Рубен Гарсиа Сармьенто, исп. Félix Rubén García Sarmiento; 18 января — 6 февраля ) — латиноамериканский поэт.
Биография
Родился в никарагуанском городе Метапа (ныне переименованном в честь поэта в Сьюдад-Дарио), в семье коммерсанта. Очень рано (в 12 лет) начал писать и публиковать первые стихи. Юность провел в путешествиях по странам Центральной Америки.
Творчество
Рубен Дарио — выдающийся мастер поэтической формы, Не только для испанской Америки, но и для Испании он стал первым представителем поэтического модернизма. Воспитанный на романтической поэзии Америки и Франции, восприняв пышность её конструктивных форм и богатство словаря, он с чрезвычайной интенсивностью впитал в себя разнообразие французской поэзии парнасцев и символистов. Его поэтическим принципом стал лозунг Верлена «музыка прежде всего». Дарио интересовали главным образом проблемы инструментовки поэтической речи, мелодики стиха, лексической изысканности и пр.
Французский модернизм, соединённый с характерным для испано-американской и испанской интеллигенции конца XIX века идеологическим кризисом и поиском социального самоопределения, направил поэта в область ирреальной тематики, мистицизма, символических образов и культа утонченных и упадочных эмоций и настроений.
Произведения
Его значительнейшие произведения: поэмы — «Sinfonia en gris mayor», «Sonatina», «Cancion de otono» и сборники — «Azul», «Cantos de vida y esperanza» и пр.
Влияние
Влияние Дарио в той или иной степени заметно почти на всей испано-американской поэзии его времени. Немало сподвижников и последователей нашёл он и в Испании. Среди них выделяются Хосе Сильва (Колумбия), Хулио Рейсиг (Уругвай), Леопольдо Лугонес (Аргентина), Амадо Нерво (Мексика), Диес Каньедо, Сальвадор Руэда, Хуан Рамон Хименес, Мачадо и другие.
В -1930-е гг. «рубендаризм» вызвал серьёзную реакцию испанской Америки, как поэтическое явление, тормозящее развитие самобытной «креольской» поэзии и не удовлетворяющее националистически настроенную интеллигенцию.
В честь Рубена Дарио назван кратер на Меркурии.
Библиография
- Obras completas, Prologo de A. Ghiraldo, Mundo Latino, в 22 тт., —.
- Epistolario I, Prologo de A. Ghiraldo, cartas de M. de Unamuno et de I. Santes Zelaya, .
- Rodo J. E., Rubén Dario, «Hombres de América», Barcelona,
- Mapes E. K., L’influence française dans l’œuvre de Ruben Dario, P., (с подробной библиографией).
Издания на русском языке
- Стихи. Сост. Р. Похлёбкина; предисл. Ф. Кельина. М.: ГИХЛ, 1958.
- Лирика. Предисл. В.Столбова. М.: Художественная литература, 1967.
- Избранное. Сост., предисл. и примеч. В.Столбова. М.: Художественная литература, 1981.
| Файл:Writer-bio-stub.gif | Это незавершённая статья о писателе. Вы можете помочь проекту, исправив и дополнив её. |
Детство поэта
Рубен Дарио провел первые годы своей жизни в Леоне под опекой тех, кого он считал своими настоящими родителями: Бернарды и Феликса, его двоюродных дедушек. Он так любил своих двоюродных дедушек, что в школе подписывал свои произведения как «Феликс Рубен Рамирес».
Он был чудесным ребенком. По его словам, он научился читать с трехлетнего возраста. Он рано прочитал, согласно его автобиографии, Тысяча и одна ночь, Дон Кихот, Торговля Цицерона, Библия, среди прочего. Книги толстого содержания для взрослого, а тем более для ребенка, а он их жадно глотал.
Он мало общался со своими родителями. Его мать осталась в Гондурасе, а отец мало навещал его. Он называл последнего «дядей Мануэлем» и никогда не устанавливал с ним очень близких отношений.
После смерти его двоюродного дяди, полковника Феликса Рамиреса, около 1871 года, его семья оказалась в затруднительном финансовом положении. Все нужно было свести к минимуму. Спустя годы, из-за того же финансового кризиса, даже думали отдать ребенка учиться портному делу.
Он учился в различных учреждениях в городе Леон, пока в возрасте 13 лет не продолжил обучение у иезуитов. Не очень приятный опыт, который он позже запечатлел в своих сочинениях, вызвав определенные разногласия.
