М. м. херасков. басни

Произведения

Эпические героические поэмы
- «Чесменский бой» (1771)
- «Россияда» (1778)
- «Владимир возрожденный» ()
- «Царь, или Освобожденный Новгород» ()
Дидактическая поэма
Другие эпические произведения
- «Вселенная, мир духовный» () — поэма о творении мира
- Пилигримы, или Искатели счастья (1795) — поэма-аллегория;
- Бахариана () — богатырская сказка
Трагедии
- «Венецианская монахиня» (1758)
- «Пламене» (1762, опубл. 1765)
- «Мартезия и Фалестра» (ок. 1766)
- «Борислав» (1772, опубл. )
- «Идолопоклонники, или Горислава» (1782)
- «Юлиан Отступник» (нач. 1790-х)
- «Цид» (нач. 1790-х)
- «Освобожденная Москва» ()
- «Зореида и Ростислав» ()
Комедии
- «Безбожник» (1761)
- «Ненавистник» (1770)
Слёзные драмы
- «Друг несчастных» ()
- «Гонимые» (1775)
- «Милана» (1786, «драма с песнями»)
- «Школа добродетели» ()
- «Извинительная ревность» (1796)
Сборники лирических стихотворений
- «Новые оды» (1762)
- «Философические оды или песни» (1769)
Басни
Романы
- «Нума Помпилий» (1768)
- «Кадм и Гармония» (1787)
- «Полидор, сын Кадма и Гармонии» ()

Исследования

Победоносцев П. В. Заслуги Хераскова в отечественной словесности. — 1812.
Кулакова Л. И. Херасков // История русской литературы: В 10 т. — Т. IV. Ч. 2. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947. — С. 320—341.
Западов А. В., М.; Л., Советский писатель, 1961
Западов А. В., А. В. Западов; Рецензенты: канд. филол. наук М. И. Алексеева, член Союза писателей СССР А. В. Кикнадзе, М., Изд-во МГУ, 1984 (в пер.)
Артемьева Т. В. Софиократические идеалы и эпистемологические утопии Михаила Хераскова. // Философский век. Альманах 12. Российская утопия от идеального государства к совершенному обществу. — Спб.: 2000. — С. 13—47.

Биография

Родился 25 октября (5 ноября) 1733 в Переяславле, Левобережной Украины (сейчас — Переяслав-Хмельницкий в Киевской области Украины). Происходил из валахской семьи из боярского рода Хереско. Его отец, Матвей Андреевич Херасков, переселился из Валахии в Россию в 1712 году при Петре I. Отец умер почти сразу после рождения Михаила. Вскоре мать Анна Даниловна Хераскова, в девичестве Друцкая-Соколинская, замечательная красавица, воспетая А.П. Сумароковым, вышла замуж за Никиту Юрьевича Трубецкого и после назначения отчима генерал-прокурором в 1740 году переехала с сыном в Петербург.

В 1743 году Херасков поступил в Сухопутный шляхетский кадетский корпус в Петербурге — одно из лучших гуманитарных учебных заведений. Ещё кадетом Херасков начал под руководством Сумарокова писать статьи, которые потом печатались в «Ежемесячных Сочинениях». В 1751 году после завершения обучения получил звание подпоручика.

Служил сначала в Ингерманландском полку, потом в 1754 году в коммерц-коллегии, а в 1755 году подаёт прошение об отставке и поступает работать в открывшийся Московский университет, где организует и руководит несколькими печатными изданиями, выходящими в типографии Университета.

С 1756 году начал помещать свои труды в «Ежемесячных Сочинениях». С 1760 года в течение 3 лет издавал, вместе с И. Ф. Богдановичем, журнал «Полезное Увеселение». В 1761 году Херасков издал поэму «Храм Славы» и поставил на московскую сцену героическую поэму «Безбожник».

Начиная с 60-х годов, дом Хераскова (на месте нынешнего здания по Тверской,21) становится центром литературной Москвы.

В 1762 году написал оду на коронацию Екатерины II и был приглашен, вместе с Сумароковым и Ф. М. Волковым, для устройства уличного маскарада «Торжествующая Минерва» по случаю коронации, после чего в том же 1763 г. назначен директором Университета в Москве.

В 1770 году Херасков переезжает в Петербург в связи с назначением на пост вице-президента Берг-коллегии — учреждения, ведавшего горной промышленностью России. В Петербурге Херасков тоже создаёт литературное общество, издаёт журнал «Вечера», за что разгневанная на поэта императрица увольняет его в отставку.

В 1778 году Херасков был назначен вторым куратором Московского университета. В этой должности он отдал Н. И. Новикову университетскую типографию, чем дал ему возможность развить свою издательскую деятельность.

В 1779 году выходит поэма Хераскова «Россиада», над которой работал с 1771 года, после чего Екатерина II отменяет опалу и возвращает поэта в Московский университет на должность куратора. Херасков переселяется в Москву, занимается издательской деятельностью, создаёт университетский Благородный пансион, где позже получили образование В. Жуковский, М. Лермонтов, Ф. Тютчев и другие знаменитые литераторы. Предполагают, что в том же году (1779) он вступил в масонскую ложу и начал новую большую поэму «Владимир возрожденный», напечатанную в 1785 году В 1779 году Херасков выпустил в свет первое издание собрания своих сочинений.

В 1783 году стал членом только что созданной Российской академии.

В 1802 году Херасков, в чине действительного тайного советника, полученного за преобразованием Университета, вышел в отставку.

Умер Херасков 27 сентября (9 октября) 1807 в Москве и похоронен на кладбище Донского монастыря.

КОТЕЛ, СОБАКА, ДВЕ КОШКИ

Искусно красть
Давнишна страсть;
И страсть сия продлится,
Доколе свет стоит и солнце не затмится.
Обычай тот
Имеет скот,
И с этим мастерством свои желанья ладит:
Коза капусту крадет,
А козу крадет волк.
На волка воровской слагают люди толк,
Такие ж вымыслы сплетая друг для друга.
Заразой эта страсть земного стала круга.
Далеко от своей я сказки улетел;
Воротимся назад, начнем: стоит Котел,
Стоит на очаге, под ним огонь курится,
Конечно, что-нибудь в Котле моем варится,
Посмотрим — посмотреть, я чаю, нет греха,
Ведь это не украсть, — варится в нем уха,
И бьется пеной,
А повара тут нет,
Я чаю, он поет
Любовные стихи перед своей Еленой,
И сладким завтраком любовницу гостил.
Огонь потух, Котел простыл.
Собака прибежала
И духом чувствует, где мяса часть лежала.
На чувства таковы Собака не глуха,
Понравилася ей простылая уха;
Хлебает Пес уху, хлебает так, без ложки,
И выхлебал до дна.
Проворство таково увидели две Кошки,
Придвинулась одна
И ну лизать остатки;
Другой понравились мошенничьи ухватки,
Товарищ прилетел,
Звенит Котел.
Хозяин звон услышал,
В поварню вышел,
А был хозяин лих.
Проворство видя их,
Что не осталося в Котле ему ни крошки,
Кричит: «Меня объели Кошки,
Но плутней таковых я больше не стерплю
И вас, мошенников, конечно, утоплю».
Что сказано, так то исполнено тотчас:
Две Кошечки, снесли в реку напиться вас.

Так плутни в деревнях помещик разбирает:
Приказчика хранит,
А старосту казнит,
Ворища в стороне, воришка умирает.

1764

Котел, Собака, две Кошки. Впервые — «Нравоучительные басни».

Собрание сочинений

Отец Константина Михайловича Фофанова и девяти его братьев и сестер был петербургским купцом среднего достатка, впоследствии разорившимся и ушедшим в мистические переживания. Будущий поэт доучился до четвертого класса и недостатки образования пополнял постоянным чтением, порой беспорядочным, но зато предельно разнообразным. Стихи начал писать рано, работая то в некрасовской стилистике, то в «библейской» (это причудливое сочетание обыденности тем и возвышенности интонаций — характерная черта его поэтики). «Библейским» было и первое из опубликованных им стихотворений — «Сосуд целебною водою Иордана…» (1881), — хотя впоследствии Священный Синод усмотрел в «религиозных» стихах Фофанова «языческий смысл», а журнал «Наблюдатель», напечатавший одно из них, был закрыт в 1888 году на шесть месяцев.

К 1885 году Фофанов обеспечил себе профессиональной литературной деятельностью некое подобие материальной независимости и покинул отцовский дом, где его занятия словесностью понимания не находили. Однако поэтической славы он еще не обрел, ибо никто тогда не мог соперничать с любимцем читающей публики С. Я. Надсоном.

Первая его книга «Стихотворения» (1887) прошла почти незамеченной, не получила она и Пушкинскую премию, на которую была выдвинута Я. П. Полонским. Но внезапно ситуация резко изменилась: в 1887 году, совсем молодым, умер Надсон, и именно тональность поэзии Фофанова — поэзии человека, разочарованного жизнью, но не утратившего до конца веру в бытие, — была воспринята как достойный отзвук надсоновской мелодии (тем более что Надсон успел печатно поддержать дебют Фофанова, как бы «передал лиру»). Кроме того, на фоне злободневной и все более разрушавшей традиционную культуру русского стиха «революционно-демократической» поэзии выдержанное в классических тонах творчество Фофанова самым строгим ценителям казалось романтической отдушиной (хотя в нем всегда находилось место социальным мотивам).

О Фофанове поры его второй («Стихотворения», 1889) и особенно третьей («Тени и тайны», 1892) книг приязненно отзываются все — от лидеров старшего и среднего поколений (Я. П. Полонский, Л. Н. Толстой, А. П. Чехов) до русских символистов «первого призыва» (особенно В. Я. Брюсов). Символисты никогда не отрекались от влияния, оказанного на них двоемирной лирикой Фофанова. Его отношение к ним было куда сложнее. Ведь именно с выходом первых сборников поэзии символистов в 1895 году его литературное влияние пошло на спад, эпоха промежутка, востребовавшая Фофанова, кончилась.

Попытка освоить художественный язык младосимволизма («драматическая фантазия» «На полюсе», стихотворение «Ищите новые пути!..», открывавшее сборник «Иллюзии», 1900) провалилась. В раздражении Фофанов пишет стихотворение «Декадентам» («Прочь, варвары!..»), и слова, жестко произнесенные Блоком спустя годы («Да, скифы мы, да, азиаты мы…»), звучат запоздалым ответом на это обвинение.

Современники, встречавшиеся с ним в эти годы, свидетельствуют: от прежнего Фофанова остался лишь детски чистый взгляд его прозрачно-голубых глаз… В 1911 году поэт тяжело заболел. На собранные в петербургских редакциях средства его перевезли в столицу, где он и умер сорока девяти лет от роду.

А. Архангельский

Херасков Михаил Матвеевич

Родился 25 октября (5 ноября) 1733 в Переяславле, Левобережной Украины (сейчас – Переяслав-Хмельницкий в Киевской области Украины). Происходил из валахской семьи из боярского рода Хереско. Его отец, Матвей Андреевич Херасков, переселился из Валахии в Россию в 1712 году при Петре I. Отец умер почти сразу после рождения Михаила. Вскоре мать Анна Даниловна Хераскова, в девичестве Друцкая-Соколинская, замечательная красавица, воспетая А. П. Сумароковым, вышла замуж за Никиту Юрьевича Трубецкого и после назначения отчима генерал-прокурором в 1740 году

переехала с сыном в Петербург.

В 1743 году Херасков поступил в Сухопутный шляхетский кадетский корпус в Петербурге – одно из лучших гуманитарных учебных заведений. Еще кадетом Херасков начал под руководством Сумарокова писать статьи, которые потом печатались в “Ежемесячных Сочинениях”. В 1751 году после завершения обучения получил звание подпоручика.

Служил сначала в Ингерманландском полку, потом в 1754 году в коммерц-коллегии, а в 1755 году подает прошение об отставке и поступает работать в открывшийся Московский университет, где организует и руководит несколькими печатными изданиями, выходящими

в типографии Университета.

С 1756 году начал помещать свои труды в “Ежемесячных Сочинениях”. С 1760 года в течение 3 лет издавал, вместе с И. Ф. Богдановичем, журнал “Полезное Увеселение”. В 1761 году Херасков издал поэму “Храм Славы” и поставил на московскую сцену героическую поэму “Безбожник”.

В 1762 году написал оду на коронацию Екатерины II и был приглашен, вместе с Сумароковым и Ф. М. Волковым, для устройства уличного маскарада “Торжествующая Минерва” по случаю коронации, после чего в том же 1763 г. назначен директором Университета в Москве.

В 1770 году Херасков переезжает в Петербург в связи с назначением на пост вице-президента Берг-коллегии – учреждения, ведавшего горной промышленностью России. В Петербурге Херасков тоже создает литературное общество, издает журнал “Вечера”, за что разгневанная на поэта императрица увольняет его в отставку.

В 1779 году выходит поэма Хераскова “Россиада”, над которой работал с 1771 года, после чего Екатерина II отменяет опалу и возвращает поэта в Московский университет на должность куратора. Херасков переселяется в Москву, занимается издательской деятельностью, создает университетский Благородный пансион, где позже получили образование В. Жуковский, М. Лермонтов, Ф. Тютчев и другие знаменитые литераторы. Предполагают, что в том же году (1779) он вступил в масонскую ложу и начал новую большую поэму “Владимир возрожденный”, напечатанную в 1785 году В 1779 году Херасков выпустил в свет первое издание собрания своих сочинений.

В 1783 году стал членом только что созданной Российской академии.

Умер Херасков 27 сентября (9 октября) 1807 в Москве и похоронен на кладбище Донского монастыря.

Херасков вошел в историю русской литературы как крупный представитель русского классицизма. Наиболее знаменит как автор эпических поэм – “Россиада” и “Владимир Возрожденный”. Характерная черта его произведений – серьезность содержания. Известны также духовные произведения поэта, например стихотворение “Коль славен наш Господь в Сионе”, которое было положено на музыку Д. С. Бортнянским и в начале XIX века считалось неофициальным Гимном Российской империи.

В доме Хераскова собирались все, кто имел стремление к просвещению и литературе, в особенности литературная молодежь; в конце своей жизни он поддерживал только что выступившего на литературное поприще В. А. Жуковского. Херасков издавал или так или иначе участвовал в издании нескольких журналов: “Полезное увеселение” (1760-1762), “Свободные часы” (1763), “Вечера” (1772-1773), “Утренний свет” (1777-1779).

ЗЕРКАЛО И ОБЕЗЬЯНА

Злодеев истребляем,
Злодеев не любя;
Влюбляяся в себя,
Мы честность уязвляем;
Нам горькие плоды
Нередко помогают.
И малые беды
В больших остерегают.
Нередко для людей
Полезен и злодей;
Хотъ зла и ненавидим,
Но часто чрез него
Беспутства своего
Мы ясный образ видим.
Друзья что утаят,
Злодеи говорят
Друг другу без обмана.
В сей басне обезьяна
Ярится, будто лев,
Портрет свой в зеркале узрев.
Ей зеркало открыло
Притиснутое рыло
И самый долгий рот;
Она кричит: «Урод, —
Кричит, в стекло толкая,
Стекло сие кляня, —
И харя у меня
Бывала ли такая?»
А зеркало, дивясь,
Мартышке то сказало:
«Что я тебе казало,
Ничуть не пременясь.
Природе подражаю
Я в этом существе
И в точном естестве
Тебя изображаю.
Досады позабудь,
Пригожее ты будь;
Тогда во мне увидишь
Красавицей себя.
Во мне что ненавидишь,
То будет славою казаться для тебя».

Сатира такова: Сатиру ненавидит,
Кто в ней себя увидит;
Но кто порочен чем,
Винна ль Сатира тем,
Что развращенные оердца пороком колет.
Сердись на свой портрет, сердиться кто изволит.
Читатель, зеркало имеешь в баснях сих,
Досадуй на себя, досадуя на них.

ВОРОНА И ЛИСИЦА

Ворона негде сыр украла
И с ним везде летала;
Искала места где б пристойнее ей сесть,
Чтобы добычу съесть.
Но на дерьво лишь села
И есть хотела,
Лисица мимо шла;
Увидя то, к вороне подошла,
А сыру всей душой отведать захотела.
Что ж делать ей теперь?
Лисица — зверь,
Коль можно было бы, то б на дерьво взлетела.
«Что делать, — думает, — хоть не могу летать,
Сыр надобно достать».
Вороне поклонясь, вскричала так лисица:
«Куда какая птица!
Хоть проиди весь свет,
Тебе подобной нет,
Я б целый день с тобой, голубка, просидела,
Когда бы ты запела,
Изволь-ка песенку какую ты начать,
А я пойду плясать».
Ворона впрямь, взгордясь, свой голод позабыла
И, песню затянув, сыр наземь упустила.
Лисица, сыр схватя, не думала плясать,
Но стала хохотать,
Потом сказала ей: «Вперед ты будь умняе
И знай, что твоего нет голосу гнусняе».

Сорока в чужих перьях

Сорока в перья птиц прекрасных убралась,
Как будто вновь она в то время родилась.
Но можно ли одной убором любоваться?
Сестрицам надобно в порядке показаться.
    Отменной выступью пошла,
        И стадо птиц нашла;
    Взгордяся перьями чужими,
         Ворочалась пред ними;
То подымает нос, то выставляет грудь,
    Чтоб лучше тем птиц прочих обмануть.
Но величалась тем Сорока очень мало:
Природной простоты убранство то не скрало,
Могли тотчас обман все птицы угадать.
    За то, чтоб наказать,
По перышку из ней все начали щипать.
    Вся тайна оказалась,
Сорока бедная сорокою осталась.

<1756>

Переложение басни Эзопа «Галка в чужих перьях» или Федра «Гордая Галка и Павлин». В «Творения» не вошло. Впервые — в «Ежемесячных сочинениях», июнь 1756, стр. 565.

БАБОЧКА И ПЧЕЛА

Покрыта бабочка узорными крылами
В беседу некогда вступила со пчелами
И тако говорит: «Дивлюся, пчелы, вам,
Что вы, летая по цветам,
Подобно, как и мы, с листочков росу пьете
И соки сладкие из оных достаете;
С цветочка на цветок
Всечасно я летаю,
Но век не обретаю,
Где спрятан сладкий сок.
Не меньше вашего проворства я имею,
Но меда сладкого достати не умею». —
«Напрасно ты хвалить проворство начала, —
Одна сказала ей пчела, —
Полезного искать, так нужды нет в убранстве,
В проворстве ничего, а нужда в постоянстве.
С листочка на листок
Ты век перелетаешь:
Как легкий ветерок,
Коснешься до цветка и тотчас покидаешь;
А мы сбираем с них полезные плоды
За многие труды.
Лишь только оросит всходящая Аврора
Слезами те сады,
В которых обитает Флора,
Рассыпаны в полях увидим красоты;
Дают нам сладкий мед и ветви и цветы.
С цветочка на цветок когда бы мы скакали,
Как ныне скачешь ты, то меда б не сыскали».

Ко двум читателям я басенку причел,
В единых — бабочек, в других я вижу пчел.
Одни у книг своих листы перебирают
И, будто бабочки, их смысл и сок теряют;
Другие, в чтение проникнувши умом,
Обогащаются наукой и плодом.

Ближайшие предки и потомки

Прародители

Анна Андреевна Лихарева (Григорова, Друцкая-Соколинская) рождение: после 1710титул: княгиня (по 2-му браку)брак: Данило (Даниил) Андреевич Друцкий-Соколинский (Друцкой) , 2-я жена (её 2-ой муж)

Прародители
Родители

Елизавета Даниловна Друцкая-Соколинская (Новосильцева) рождение: после 1730титул: княжнабрак: Филипп Васильевич Новосильцев смерть: 10 ноябрь 1782

Никита Юрьевич Трубецкой рождение: 26 май 1699, Москва, Русское царство, 16.05.1699-стар.стильколичество детей: Російська імперія, 19 enfants dont 13 fils et 6 fillesтитул: Российская империя, князьбрак: Анастасия Гавриловна Головкина (Трубецкая) , 1брак: Анна Даниловна Друцкая-Соколинская (Хераскова, Трубецкая) , 2смерть: 16 октябрь 1767, Санкт-Петербург, Российская империя, 05.10.1767-стар.стиль похороны: после 16 октябрь 1767, собор Чуда Архистратига Михаила, Чудов монастырь, Москва

Родители

== 3 ==

Анна Никитична Трубецкая (Нарышкина) рождение: 9 октябрь 1737титул: по рождению, княжнабрак: Александр Иванович Нарышкин , Санкт-Петербург, Российская империясмерть: 1760

Юрий Никитич Тарара Трубецкой рождение: 21 ноябрь 1736титул: Російська імперія, князьбрак: Анна Петровна Салтыкова (Трубецкая) , Ібрак: Дарья Александровна Румянцева (Вальдштейн, Трубецкая) , ІІтитул: 27 июль 1770, Російська імперія, ordre de Saint-Georges du 3e degréсмерть: 12 август 1811похороны: 5-ый участок кладбища Донского монастыря, Москва

Елена Никитична Трубецкая (вторая) (Вяземская) рождение: 27 декабрь 1745, Санкт-Петербург, Российская империятитул: по рождению, княжнапрофессия: статс-дама титул: по браку, княгинябрак: Александр Алексеевич Вяземский , Санкт-Петербургсмерть: 14 октябрь 1832похороны: Благовещенская церковь, Александро-Невская лавра, Санкт-Петербург

Николай Никитич Трубецкой (третий) рождение: 17 ноябрь 1744, Москватитул: князьбрак: Варвара Александровна Черкасская (Трубецкая) войсковое звание: 1769, полковник в отставкепрофессия: 1796, сенаторпрофессия: 1800, действительный тайный советник смерть: 5 октябрь 1820, или 1821, Кострома

Александр Никитич Трубецкой (четвёртый) рождение: 8 июнь 1751титул: князьвойсковое звание: ]войсковое звание: ]профессия: ] Высочайшего дворабрак: Дарья Матвеевна Ржевская (Трубецкая) смерть: 19 январь 1778

Екатерина Никитична Трубецкая рождение: 1747титул: княжнасмерть: 24 декабрь 1791

Пётр Матвеевич Херасков рождение: оц. 1732профессия: надворный советникбрак: Елизавета Петровна Девиер (Хераскова)

Александр Матвеевич Херасков рождение: 14 август 1730профессия: президент ревизион-коллегии в Москвесмерть: 30 май 1799

== 3 ==

Два покойника

Филандр поутру встал, Филандров Момсик с ним;
‎   Филандр стал одеваться,
А Момсик чиститься, зевать и вытягаться.
‎   Поставили им есть двоим;
Филандр, наевшися, спросил напиться квасу,
   ‎Напился Момс воды.
Филандр к вечернему гулять срядился часу,
‎   И Момс за ним туды.
Филандр сел на коня, как знатная особа,
А Момс бежал пешком, и погуляли оба.
Филандр назад домой, и Момс за ним прибрел,
Филандр стал ужинать, и Момс тогда поел.
Филандр лег на постель, а Момс зарылся в сене;
Филандр довольно спал, и Момсик спал не мене.
Филандр на свете жил, не думал ничего,
‎   И Момс не более его.
С Филандром Момс пил, ел, ложились, просыпались:
Так Момс с Филандром жил! и оба так скончались!

<1760>

Два покойника. Впервые — «Полезное увеселение», 1760, октябрь, № 17, стр. 167.

КАРТИНА И РАМЫ

Не знаю, кто купил маранье древних лет,
Повесил на стене и в рамах золоченых;
Не редко отдают в богатый переплет
Негодные труды людей полуученых.
Висящая картинка на стене,
Чего не зрела и во сне,
Так это ныне видит;
Такая тварь других скорей всегда обидит.
Примеров на это найдется миллион.
Та, скинув балахон,
И в силу общего посадских жен устава,
В роброндах парчевых гордится, будто пава,
И кверху нос дерет,
Увидя в зеркале богатый свой портрет.
Картина так моя, как будто эти дамы,
Гордилась, впяляся в золоченые рамы,
И, наущеньем сатаны,
Себе не ставит и цены.
Такая смертных часть, кто к подлости поближе,
Других умом пониже,
Те мыслят о себе гораздо выше мер.
Картинка в том пример.
Но сколько ни гордится,
А спесь безумная когда-нибудь отмстится —
Лишилася картина рам.
Теперь скажи ты нам,
Где прелести твои, где прежнее убранство?
За рамами ушли все пышности и чванство;
Прости сияние, прости и красота,
Картинка ты еще, но, ах, совсем не та.

Так часто рок людей в их свойствах обнажает,
Когда отнимется то, что их окружает.

ДЕВИЦА И РОЗА

Прекрасной розе так Ифиза говорила:
«О! ты, которую природа сотворила
Царицею цветов,
Румяностью тебя Аврора озарила,
Зефир любуется красой твоих листов;
Позволь, чтоб я тебе сомнение открыла:
На что толики красоты,
Когда всех жалишь ты,
Кто прелестям твоим дерзнет коснуться.
Всяк может красотой притворной обмануться.
Будь столько ты склонна, колико ты мила,
И сколь румяна, будь толико мало зла».
Смущенная таким советом,
Сказала роза сим ответом:
«Ифиза, мне моя упорность дорога,
Колико я колка, толико будь строга;
Без осторожности была бы я несчастна,
Без строгия души краса есть вещь опасна»

ПЕРО, КИСТЬ И СКРИПКА

Случилась некогда ошибка,
Иль, попросту оказать, случился то раздор:
О преимуществах своих вступили в спор
Перо, да кисть, да скрипка
И спору своего не могут окончать;
Плетут пустые сказки,
И скрипка начала аккорд свой величать,
Перо искусный слог, а кисть черты и краски.
Минерва, таковой услыша разговор,
Спустилася с небес, решить меж ними опор.
И тако говорит: «Музыка, живопись и слоги
В едину метят цель чрез разные дороги;
Все трое дети божества
И подражатели прекрасна естества.
Я славою своей их всех троих беру.
Но преимущества из вас даю перу.
Дела вещает громки
И славные оно,
И что прошло давно,
Чтут поздныя потомки,
Иль в прозе, иль в стихах.
Вещает, сверх того, о прочих двух сестрах.
Но честь единого другого не умалит,
И дарованье то земля и небо хвалит,
Коль совершеннее оно кому дано
И пользе общества притом посвящено».

Песнь втораянадесять

Чем это интересно

О, безбожники, страшитесь
Силы вышнего творца!
Наказанья берегитесь,
Беззаконные сердцаЯ к тем все мысли обращаю,
Кто добродетельми процвел.
Я жизнью оных утешаюсь
И их поступками пленяюсь«Воспевая разрушение Казанского царства со властию державцев ордынских, я имел в виду успокоение, славу и благосостояние всего Российского государства; знаменитые подвиги не только одного государя, но всего российского воинства; и возвращённое благоденствие не одной особе, но целому отечеству, почему сие творение и «Россиадою» названо».«Два великие духа принимались петь Петра Великого, г. Ломоносов и Томас, оба начали — оба не кончили».«К такому роду поэм причесть должно «Генриаду» Волтерову — и мою «Россиаду», не сравнивая, однако, слабое моё творение с превосходной эпопеей Волтеровой. Горе тому россиянину, который не почувствует, сколь важную пользу, сколь сладкую тишину и сколь великую славу приобрело наше отечество от разрушения Казанского царства!».«царь слушает советы своих приближенных и поступает в согласии с лучшими из них. Единение царя и аристократии кажется Хераскову необходимым условием благоденствия государства, и, не видя его в современности, поэт хочет искать идеал в историческом прошлом России»Да честь твоя пройдет все грады,
Как эхо с гор сквозь лес дремуч:
Творца бессмертной Россиады,
Священный Гребеневский ключ,
Поил водой ты стихотворства Пою от варваров Россию свобожденну,
Попранну власть татар и гордость низложенну,
Движенье древних сил, труды, кроваву брань,
России торжество, разрушенну Казань.
Из круга сих времян спокойных лет начало.
Как светлая заря, в России воссияло«торжеством посредственности»в царствование которого была торжественно сознана независимость Руси от татар»«по тогдашнему мнению, должно было быть как можно более важным и дельным, то есть как можно более тяжелым и скучным, сухим и мертвым. Более всех подходил тогда к идеалу великого поэта — Херасков, потому что был тяжел и скучен до невыносимости».«Ученые» того времени были без ума от поэмы Хераскова; они знали ее чуть не наизусть, — а теперь всякий счел бы за подвиг, если бы ему удалось осилить чтением от начала до конца это тяжелое, стопудовое произведение»Всё, что в мире ни встречается,
Тлеет, вянет, разрушается,
Слава, пышность, сочинения
Сокрушатся, позабудутся;
Мимо идут небо и земля…
Что же не исчезнет в век веков?
Добрые дела душевные!

Вдова в суде

Убит Муж на войне; Жена вдова осталась
И в горести своей стенала и терзалась:
«Кому вдовство мое, — вещает, — защитить?
И как остаток мне пожитку сохранить?»
Грустила год о том и с грусти умирала,
А умираючи — деревни потеряла.
Бессовестной душе обиду такову
Не жалко произвесть, чтоб разорить вдову.
Чтоб выздороветь ей — таков устав был неба;
Устав грабителей ей был — сидеть без хлеба,
Таскаться по миру и прицепить суму, —
Тягаться с ябедой не женскому уму.
Слезами облившись, под окна потащилась
И божьим именем несчастная кормилась.
Подав полушку ей, дал некто сей совет:
«В суде побей челом о деревнях, мой свет,
Не век тебе с сумой и в рубищах таскаться».
Она ответствует: «С чем в суд мне показаться?
Кто что мне ни подаст, я только тем кормлюсь;
Подьячие берут, так с чем я поделюсь?»
«Есть люди добрые, — ей говорят, — и тамо,
О деле говорить поди к судьям ты прямо».
Она, то выслушав, надежду что дают,
К судье приходит в дом, ан всеношну поют.
Она хотя тот день почти куска не ела,
Но богомольщика дождаться захотела.
Авось и он что даст. Как всеношну отпел —
«Увидеть льзя ль судью?» — Нет! спать судья пошел.
Слуги столкать с двора голодну осудили.
Вдова та просит, чтоб в подклет ее пустили.
«Нам тесно и без вас», — ответствовали ей
И дали тут толчок на ужин из дверей.
Заплакав, заклялась вдругорь к душам быть адским,
Пошед, попалася на улице десятским;
Без фонаря она, ей то в вину причли,
В полицию ее назавтра отвели;
Посажена в тюрьму, пришла ее кончина;
Чем выкупиться ей? у ней нет ни алтына.
Напрасно бедная твердила та Жена,
Что до конца во всем разорена она;
Суперники ее подьячих подкупили
И бедную вдову в остроге уморили.
Пример нам подает несчастная вдова,
Надежда в свете сем на правду какова:
Кто защищение и помощь потеряет,
Тот с праведливостью в гоненьи умирает.

<1760>

Впервые — «Полезное увеселение», 1760, июль, № 2, стр. 15.

Дровосек

Впервые — «Свободные часы». — 1763. — Февраль.

Не много на свое искусство уповай
И воли быстрому желанью не давай,
Держись, при том держись, что сделать разумеешь,
За все хватаяся, напрасно лишь потеешь.
                  Крестьянин негде был,
                               Дрова рубил;
                  Для этакой науки
                  К профессору не лезь,
                  Имей топор да руки,
                  Так мастер тут и весь.
А мой крестьянин был дрова рубить охотник,
И вздумалось ему, что он столяр и плотник;
Такими думами себя он веселил
И сосну с кореня претолстую свалил;
Колоду вырубя, мужик колоду гладит,
                  Из ней корыто ладит.
                               Долбил,
                               Рубил,
                  Колода вся изрыта.
Однако не было и виду в ней корыта,
                  Не так пошел топор,
                  А плотник на упор,
                  Еще колоду роет,
Да не корыто уж, теперь он ковшик строит.
Сказал: «Не возвращусь домой без барыша,
                               Добьюсь ковша».
                               Сертит, потеет,
                               А ковш не спеет,
                  Топор и долото
                  Работают не то;
Долбушка сделалась, да некакие рожки,
Не вышел ковш, так выдут ложки;
Стал мастер ложки выдолбать,
Считает в ужине обновкой щи хлебать.
Скажи, Минерва, мне, художеств мастерица,—
                  Чем кончил наш мудрец?
Что вышло из его работы наконец?
                               Спица.

<1763>

Произведения

Исследования

Биография

КОТЕЛ, СОБАКА, ДВЕ КОШКИ

Собрание сочинений

Херасков Михаил Матвеевич

ЗЕРКАЛО И ОБЕЗЬЯНА

ВОРОНА И ЛИСИЦА

Сорока в чужих перьях

БАБОЧКА И ПЧЕЛА

Ближайшие предки и потомки

Два покойника

Комментарии

КАРТИНА И РАМЫ

ДЕВИЦА И РОЗА

ПЕРО, КИСТЬ И СКРИПКА

Песнь втораянадесять

Чем это интересно

Вдова в суде

Дровосек