Чья кровь?
С уликами против Кобылина приключился форменный конфуз. Как доказать, что пятнышки крови, обнаруженные при обыске в лакейской дома Кобылина на Страстном бульваре, принадлежали Деманш? Задачка не из легких.
Во‑первых, повар Егоров регулярно закалывал в лакейской комнате птицу и дичь к обеденному столу. Во‑вторых, если Кобылин перерезал горло Деманш в лакейской, почему до обыска 12 ноября дожило лишь несколько жалких пятен?
Известно, что сердце нагнетает в артерии кровь под очень высоким давлением. Следовательно, мощные струи артериальной крови Деманш должны были буквально залить пол, стены и даже потолок лакейской. Если же Кобылин уничтожил кровавые следы преступления, почему он упустил из виду эти жалкие пятнышки? Приберег для обыска?
Доказать, что пятна крови в лакейской принадлежали Деманш, Особая комиссия не смогла. Технические средства науки середины XIX века были бессильны решить эту задачу — метод ДНК-дактилоскопии появится лишь в 1984 году.
Не меньший разыгрался фарс и с якобы пронизанной угрозами запиской — еще одной уликой против Кобылина. Только лжец или неопытный в жизни дурак осмелился бы принять за угрозу послание Кобылина к француженке о том, что хочет видеть он «неблагодарную и вероломную женщину у порога своего кастильского кинжала» и призывает ее «возвращаться и трепетать». Впрочем, таких лжецов обнаружилось немало в деле Кобылина.
Долгое следствие
Александр Сухово-Кобылин. Потрет работы В. Н. Тропинина, 1847
Началось длительное, с перипетиями, затянувшееся на целых семь лет, следствие по делу об убийстве Луизы Симон-Деманш. Существуй в те времена современные методы сбора улик, ну, хотя бы криминалистическая экспертиза с медицинским анализом крови, степень причастности или непричастности Сухово-Кобылина к преступлению наверняка установили бы без особого труда. Но у детективов середины XIX века такие возможности отсутствовали, да и само следствие работало иначе, полагаясь больше не на факты, а на показания подозреваемых и свидетелей, из которых делались выводы, и строилась фабула произошедшего.
Сухово-Кобылин как будущий драматург выстроил на допросе свою собственную канву событий, сделав упор на том, что убитая имела привычку использовать самых плохих извозчиков. То есть он изначально настаивал на версии убийства Луизы «лихими людьми», при этом свою любовную и половую связь с содержанкой полностью отрицал, будто и не было у него восьми лет жизни с Луизой на виду у всей Москвы. Всё это выглядело странно, и симпатий к подозреваемому со стороны следствия не прибавляло.
Прошел год, и процесс неожиданно принял иной оборот: на судебных слушаниях подозреваемые Егоров, Козьмин, Алексеева и Кашкина вдруг стали отрекаться от своих первоначальных показаний, один за другим заявляя, что признания были добыты у них силой и пытками
Вам это ничего не напоминает? Сто семьдесят лет прошло, а пороки российской следственной системы всё те же: найти не истину, а виноватых, – неважно, какими средствами
Этот эпизод следствия закончился тем, что 7 мая 1854 года Сухово-Кобылин был повторно арестован для проведения дополнительного расследования. На этот раз главный подозреваемый провел в тюрьме шесть месяцев. Режим заключения для представителей высших сословий был довольно мягким: Сухово-Кобылин ежедневно выходил в город, встречался и обедал с родственниками и друзьями, купался в Москве-реке. Но сам факт ареста и вновь возникших подозрений был унизителен.
После второго ареста следствие продлилось еще три года и завершилось парадоксально: полной реабилитацией всех фигурантов процесса. 25 октября 1857 года Государственный совет вынес окончательный вердикт по делу об убийстве Симон-Деманш, оправдывающий как Сухово-Кобылина, так и всех четверых слуг покойной. 3 декабря 1857 года император Александр II подписал приговор, и семилетнее дело было наконец завершено.
Иначе как скандальным, подобный финал и назвать нельзя, поскольку остался сакраментальный вопрос: а кто же тогда убил бедную Луизу? И был ли Сухово-Кобылин всё-таки причастен к смерти своей содержанки? Этого мы теперь наверняка не узнаем никогда. Тайну роковой ночи 8 ноября 1850 года все участники и очевидцы тех событий давно унесли в могилу. Нам осталось лишь горькое признание самого Александра Сухово-Кобылина, сделанное им незадолго до смерти, и которое цитируется во всех его биографиях: «Не будь у меня связей да денег, давно бы я гнил где-нибудь в Сибири…».
Дело резко развернулось
Полицейские стряпчие Особой комиссии вовсю предвкушали богатый взяточный улов — не каждый день в их пруд заплывал столь жирный осетр. Последние годы правления Николая I ознаменовались тотальным диктатом коррупции и бюрократии, когда взятки формально и признавались злом, но — злом неизбежным и неискоренимым. Деловую неразбериху и колоссальные злоупотребления снаружи покрывал исключительный формальный порядок, и гражданскую службу несли с военной строгостью. «Россией правит не император, а столоначальники» — эти слова, увы, принадлежат самому Николаю. Так что неудивительно, что в московских кулуарах уже вовсю высказывались предположения, сколько серебряных рублей способен будет заплатить помещик, дабы избежать каторги. Много позже Кобылин самолично озвучит вымогаемую у него сумму — 30 000 рублей серебром. Стоимость целого поместья!
Но вот коварная подлость! Складно и даже талантливо сшитое дело едва не погубил частный пристав Стерлигов (через год подлеца арестуют), который не входил в состав Особой комиссии. Этот выскочка позволил себе дерзость и за спиной высокого начальства организовал повару Ефиму Егорову — одному из четверых крепостных помощников Деманш — новый обстоятельный допрос с последующим помещением в одиночную камеру (для «разговора с совестью»).
20 ноября Егоров сломался и пожелал покаяться. Он письменно изложил все обстоятельства убийства Деманш, которые поразительным образом совпадали с достоверными фактами протоколов осмотра. Любовницу хозяина сговорились убить, потому что она была «злая и весьма капризная женщина», злоба которой многократно возросла с появлением на горизонте соперницы Нарышкиной. Кроме того, Егоров затаил на француженку личную обиду: по наговору Деманш в немилость к барину попала его сестра Василиса, которую насильно выдали замуж за деревенского мужика (излюбленное наказание помещиков середины XIX века).
Итак, вырисовывалось следующее: в ночь на 8 ноября Егоров и его сообщник из упомянутой четверки слуг пробрались в спальню к ненавистной хозяйке. Прямо в кровати сладко дремавшую Деманш душили подушкой и полотенцем, избивали кулаком по лицу и утюгом по левому боку. В считаные минуты все было кончено.
Мертвую Деманш одели, в санях свезли за несколько верст от Пресненской заставы (провезли труп мимо солдат!) и небрежно бросили в овраге. Возбужденный до предела Егоров напоследок перерезал убитой горло — ему показалось, что Деманш еще шевелится.
Бинго? Нет, провал! Если убийство Деманш организовали мстительные крепостные, на каком основании держать под арестом богатого помещика? И главное — как при столь ясной, документально подтвержденной картине убийства обеспечить приятную «качательность и обоюдоострость» дела (хочешь — туды, хочешь — сюды!), предвещавшую организаторам травли баснословные взятки?
Ах, наглый Стерлигов и проклятый Егоров! Да лучше бы им подавиться этими признаниями! Выгодное дело приходилось буквально спасать от развала, ведь упускать столь жирную дичь в николаевские времена признавалось непозволительной роскошью.
Пытки и обольщения
Год спустя, 13 ноября 1851 года, крепостные отказались от неудобных признательных показаний: мол, не сами мы сознались, а пыткам жестоким и обольщениям сладким были подвергнуты.
Егоров, например, поведал, как в ноябре 1850‑го живодер Стерлигов связывал ему руки за спиной «самой тоненькой бечевкой» и по-варварски подвешивал несчастного на вбитый в стену крюк (типичная полицейская пытка того времени). Единственное, чего Егоров не смог объяснить, — как после чудовищных истязаний Стерлигова он умудрился собственноручно на нескольких листах бумаги изложить годичной давности признание… Вот они, парадоксы обоюдоострого дела!
Но не одними только истязаниями, продолжал Егоров, из него признания выбивали. Барин-де решил крепостного хорошенько задобрить и предложил ему 1500 рублей серебром, свободу родственникам и ходатайство об облегчении участи.
Ну вот, совсем другое дело! Наконец-то оборона — признательные показания крепостных — была преодолена. Дело буквально возродилось из пепла и продолжило приятно качаться на весах всесильной Фемиды. Оставалось немного — собрать против Кобылина улики, в которые судьям не стыдно было бы поверить.
Сухие факты
Пристав Ильинский на месте преступления зафиксировал, что тело жертвы в замерзшем положении лежало ниц лицом, с подогнутыми под тело руками. При перевороте тела оказалось, что горло женщины перерезано.
Несколько часов спустя судебный врач Тихомиров отметил важные подробности: швы черепа без расхождений; темно-бордового цвета опухоль вокруг левого глаза; обе сонные артерии перерезаны; поперечно-вдавленный рубец в объеме мизинца на верхней части шеи; с седьмого по десятое ребра с левой стороны тела переломаны.
Да уж, сухие факты протоколов указывали на вызывающе зверский характер убийства. Интересно, кому так успела насолить покладистая и преданная своему возлюбленному приезжая француженка, успевшая завести в Москве весьма ограниченный круг знакомств? Загадка!
История жизни Александра Васильевича Сухово-Кобылина
Во всех трех пьесах Сухово-Кобылин исследует искусственно состряпанное дело о подлоге, сопровождая развитие действия сгущением сатирических красок и гротескно-мрачных тонов. Финал предыдущей пьесы служит завязкой следующей. Первая пьеса начинается как вполне традиционная и смешная комедия о промотавшемся игроке Кречинском, стремящемся женитьбой поправить свои денежные дела. Но главный герой оказывается далеко не комическим персонажем – это жестокий циник. Сложность образа подчеркивает «тень» Кречинского – его прихлебатель и подручный Расплюев, полностью опрокидывающий привычное понимание «маленького человека».
Расплюев стал нарицательным образом мелкого подонка, не имеющего за душой ничего святого. Благородная барышня Лидия Муромская обманута и опозорена не только мошенничеством Кречинского – ее семья попадает в паучьи сети чиновничьего сутяжничества. Водевильная ситуация обманутой столичным хлыщом провинциалки в последнем действии неожиданно окрашивается в драматические тона. Благородный поступок Лидии, принявшей на себя чужую вину, в финале становится завязкой следующей пьесы – драмы Дело, в которой дело о подлоге затягивается и превращается в «черную дыру», всасывающую в себя все состояние и саму жизнь Муромских. «Колеса, шкивы и шестерни» чиновничьей машины перемалывают свою жертву. Умирает вконец разоренный отец Лидии. Семейные деньги присваиваются самым хитрым и ловким чиновником Варравиным. Финал Дела – присвоение денег – становится завязкой следующей пьесы Смерть Тарелкина.
Авторское жанровое определение горько-иронично. В «комедии-шутке» Смерть Тарелкина нет ни одного персонажа, вызывающего хотя бы сочувствие. В ней показана схватка чиновников-хищников между собой. О характерах действующих лиц можно судить хотя бы по тому, что Расплюев, подонок и ничтожество, в пьесе становится блюстителем порядка – квартальным надзирателем.
Трилогия Сухово-Кобылина изобразила современную ему русскую жизнь в трех составляющих: падение дворянства, беззаконие, распад личности, обуреваемой наживой и местью. Сценическая судьба трилогии (за исключением Свадьбы Кречинского, которая сразу вошла в театральный репертуар) была необычайно трудна. Только в 1917 Вс. Мейерхольд поставил эти пьесы именно как трилогию в Александринском театре.
До конца своих дней Сухово-Кобылин принимал деятельное участие в театральной жизни своих пьес и продолжал заниматься философией. В 1902 он был избран почетным академиком по разряду изящной словесности Российской Академии наук.
О книге
Любому человеку время от времени необходима эмоциональная разгрузка и душевный отдых. Что может отвлечь от повседневных забот и стрессовых ситуаций? Чтение увлекательной литературы непременно является действенным способом. Книги помогают справится со многими душевными неурядицами, погружая читателя в другую жизнь, мир и даже время.
Книга Сухово-Кобылин Александр Васильевич «Свадьба Кречинского. Пьесы» выступает одним из примеров произведений жанра драматургия. В своей работе автор детально рассматривает серьезные вопросы взаимоотношений между людьми и то, как это влияет на нашу жизнь в целом. Тонкое описание жизни главных героев, их чувств и переживаний, продуманные диалоги и развернутая сюжетная линия определенно вызовут Ваш интерес.
Жуткие подробности
Дом, в котором проживала Луиза Симон-Деманш, на углу Тверской и Брюсова переулка
Между тем, арестованные дворовые люди Симон-Деманш дали свои показания, из которых следовало, что несчастную женщину убили именно они. Описание убийства производит гнетущее впечатление. Повар Ефим Егоров, живший в доме Сухово-Кобылина, но работавший у Луизы, наслушавшись жалоб горничных на хозяйку, якобы решил ее убить. Так, мол, и сказал: «Я приду нынче ночью и ее убью». Горничные, Аграфена и Пелагея, согласились помочь. Вот их объяснения причины: «…жалованья не платит, одевает скудно да еще бьет…, а в последнее время ревнует барина, как говорят, к Н.И. Нарышкиной, так стала еще злее». Согласился взять грех на душу и молодой парень, конюх Галактион Козьмин, которого недавно высекли в участке по жалобе Луизы, вот он и затаил обиду.
В два часа ночи Ефим проник в спальню Луизы. Женщина спала на правом боку. Он бросился на нее и принялся душить подушкой. Луиза проснулась и, закричав, оказала сопротивление. Тогда он ударил ее кулаком в лицо и стал душить полотенцем, которое подала ему Аграфена. Одновременно Галактион со всей мочи бил француженку утюгом. Когда Луиза перестала подавать признаки жизни, Ефим приказал соучастницам прибраться в комнате и одеть убитую. Как они при этом не догадались снять с нее бриллиантовые перстни и серьги, остается загадкой. Неужели были настолько глупы? Галактион запряг лошадь в сани, куда они, накрыв рогожей, положили тело убитой. Ночь на 8 ноября была такая темная, что преступники заблудились. Вывалили тело на Ходынском поле, неподалеку от Ваганьковского кладбища, и поехали обратно в Москву. Тут Ефиму показалось, что Луиза еще жива. Он соскочил с саней, подбежал к женщине и перерезал ей горло.
Вернувшись на квартиру Симон-Деманш, убийцы распили с подельницами несколько бутылок вина и сожгли в печи шубу убитой, вероятно, сообразив, что в одном платье она уйти не могла. Условились на все вопросы отвечать одно: «Ничего знать не знаем, и ведать не ведаем». Под утро преступники разошлись. Закончилась история, как и полагается на Руси, в кабаке «Сучок» на Моховой, где Ефим с Галактионом до рассвета пили чай и водку.
Свое признание повар закончил словами: «Убил ее потому, что она была злая и капризная женщина; много пострадало по ее наговорам людей, и в том числе сестра моя Василиса Егорова, которую отдали за мужика замуж»; 20 ноября сознались в содеянном и трое других соучастников преступления. Жестокость, с которой произошла расправа над несчастной француженкой, вроде бы снимала подозрения с Сухово-Кобылина, и уже 22 ноября он был выпущен из тюрьмы.
Репутация сработала
Сарафанное радио аристократических клубов, презиравших горделивого острослова Кобылина, сработало безотказно
Хватило нескольких часов, чтобы Москву и Петербург переполнили слухи об изувере Кобылине, который в порыве гнева учинил расправу над ревнивой и надоедливой Деманш, неосторожно оскорбившей Надежду Нарышкину — новое увлечение донжуана
Ненависть, которая годами коллекционировалась в адрес Кобылина в застенках московских клубов, наконец-то нашла достойное употребление, к безумной радости ее коллекционеров. Светское общество на все лады принялось обсуждать подробности громкого убийства, щедро приправляя повествование собственными выдумками.
И что бы вы думали: оживленные разговоры в клубах лишь впустую сотрясали воздух? Как бы не так! Московский генерал-губернатор Закревский, некогда едко заклейменный Кобылиным как «венценосный рогоносец», с удовольствием поверил слухам и дал делу соответствующий ход.
Ровно через неделю Кобылина арестовали. Всесильный Закревский, на столе которого всегда лежали чистые листы бумаги с подписью императора, решительно отверг тот факт, что при обыске 12 ноября на Страстном бульваре против помещика не обнаружили ни одной весомой улики. Правда, в лакейской сыскалось несколько пятен крови — за них и уцепились.
С этой книгой читают
Зима. Все пьесыГришковец Евгений Валерьевич
Впервые в одной книге собраны все пьесы Евгения Гришковца — драматурга, актера и режиссера, лауреата «Антибукера» «Триумфа», «Золотой маски», а также премии «Книга…
4.1
(2)
Артур Миллер. Пьесы: Все мои сыновья, Смерть коммивояжера, Суровое испытание, Вид с мостаМиллер Артур
В издании представлены четыре пьесы американского драматурга Артура Миллера «Bce мои сыновья», «Смерть коммивояжера», «Суровое испытание», «Bид с моста». Автор…
ПьесыШоу Бернард Джордж
Великий ирландский писатель Джордж Бернард Шоу (1856 – 1950) – драматург, прозаик, эссеист, один из реформаторов театра XX века, пропагандист драмы идей, внесший…
3.8
(5)
Кровавая свадьбаФедерико Гарсия Лорка
Сюжет этой трагедии был подсказан Гарсиа Лорке газетной корреспонденцией. По словам самого автора, замысел трагедии возник в 1927 году. «Пять лет я вынашивал „Кровавую…
3.9
(1)
Рассказы; Повести; ПьесыЧехов Антон Павлович
В 123 том серии «Библиотека всемирной литературы» вошли пьесы: «Чайка», «Три сестры», «Вишневый сад», рассказы и повести: «Смерть чиновника», «Дочь Альбиона»,…
4.9
(1)
Том 4. Пьесы 1865-1867Островский Александр Николаевич
В четвёртый том собрания сочинений А.Н. Островского вошли пьесы 1865–1867 годов, такие, как «На бойком месте», «Воевода (Сон на Волге)» и другие…
Том 1. Пьесы 1847-1854Островский Александр Николаевич
В первый том собрания сочинений великого русского писателя А.Н. Островского вошли пьесы 1847-1854 годов, такие, как «Свои люди — сочтёмся», «Бедность не порок»,…
Повести. Пьесы. Мертвые душиГоголь Николай Васильевич
БВЛ — Серия 2. Книга 11(75).
В одиннадцатый том второй серии вошли избранный произведения Н.Гоголя — повести «Невский проспект», «Нос», «Портрет»,…
3.3
(5)
Темная история
Дом Сухово-Кобылина в Москве, фото 1987 года
Таким образом, мы имеем как минимум две версии произошедшего, но не забудем и про третью, на которую, в частности, намекал и Лев Толстой в своем письме тетушке, и которой, по-видимому, придерживалось большинство московского общества в ноябре 1850 года, включая следователей. Согласно этой версии, вечером, 7 ноября Луиза, мучимая ревностью, пришла в дом к Сухово-Кобылину на Сенную, где встретила свою разлучницу – Надежду Нарышкину, на которую тут же набросилась с бранью и кулаками. Между женщинами завязалась драка, в которую вмешался Сухово-Кобылин. Он метнул канделябр и попал Луизе в висок, отчего она и скончалась.
Всё остальное: сломанные ребра и разрез горла – якобы результаты инсценировки с целью скрыть непреднамеренное убийство, выдав его за нападение неизвестных. Почему эти «неизвестные» не сняли с тела убитой ювелирные украшения, опять же, не очень понятно. Или это была роковая оплошность Нарышкиной и Сухово-Кобылина, совершивших непреднамеренное убийство и находившихся в состоянии шока? Но ведь им, опять же, кто-то должен был помогать – выносить тело из дома, грузить в сани, вывозить тело на окраину Москвы? Кто это был? Тот же повар Ефим с прислугой? Или кто-то еще?
В любом случае, если место убийства – дом Сухово-Кобылина на Сенной, то сам Сухово-Кобылин предстает настоящим монстром. Веет от этой мрачной истории чем-то демоническим. Не только убил, но и пытался скрыть следы преступления, то есть произвел деяние, которое, если подобрать аналогию из наших дней, очень напоминает, к примеру, случай «доцента Соколова», который в ноябре 2019 года в Санкт-Петербурге убил и расчленил юную сожительницу, а потом пытался скрыть следы преступления в реке Мойке.
Нам остается только представить, какие телевизионные ток-шоу могли разыгрываться в Москве образца 1850 года вокруг дела Сухово-Кобылина, существуй тогда телевидение и интернет. Ведь в светских салонах обсуждалась и четвертая версия трагедии: Сухово-Кобылин тут вообще ни при чем. Настоящей злоумышленницей и организатором убийства Луизы Симон-Деманш якобы выступила именно Нарышкина, которая якобы и подговорила «дворовых людей» убить соперницу, да только те неудачно реализовали ее сценарий. Неслучайно, Нарышкина, как только появилась возможность, бросив мужа и любовника, немедленно покинула Россию, и больше на Родину никогда не возвращалась. Несколько месяцев спустя родившуюся девочку – дочь Сухово-Кобылина – она назвала Луизой, то ли в знак памяти, то ли в знак раскаянья перед несчастной француженкой, которая так нелепо и страшно погибла в чужой для нее, покрытой снегами стране.
Сухово-Кобылин, – это кто?
Александр Сухово-Кобылин, студент Московского университета, фото 1840-х годов
Представитель высшей аристократии, крупный помещик, бизнесмен-заводчик и… удачливый драматург, вкусивший шумное признание театральной публики после премьеры своей первой пьесы «Свадьба Кречинского».
Светский денди, острослов, завсегдатай балов, посетитель гимнастического клуба, плейбой, пользовавшийся бешеным успехом у женщин, и… ранимый, сомневающийся, взыскательный художник, всю жизнь жестоко страдавший от царской цензуры.
Выпускник Московского университета, награжденный золотой медалью за сочинение «О равновесии гибкой линии с приложением к цепным мостам», юношеский приятель Герцена и друг Огарева, слушатель лекций по литературе и философии в университетах Гейдельберга и Берлина, верный адепт Гегеля и страстный поклонник Гоголя и… жокей, бравший первые призы на скачках.
Наконец… предполагаемый убийца содержанки, с которой на протяжении восьми лет состоял в любовной связи. Сухово-Кобылин как будто воплотил в жизнь, реализовал и подтвердил пушкинский сюжет о «гении и злодействе», оставив право и возможность уже читателю решать: так соединил он «две вещи несовместные», совершил свое преступление, или нет?
В мировую историю литературы и театра, впрочем, Сухово-Кобылин вошел вовсе не фигурантом уголовного дела об убийстве любовницы (что естественно и логично: кто бы сейчас о нем помнил, если бы не искусство?); но прежде всего автором замечательной сатирической трилогии: пьес «Свадьба Кречинского», «Дело», «Смерть Тарелкина», рождению которых, – и в этом заключается еще один парадокс его жизни и творчества, его судьбы, – мы обязаны именно тёмным обстоятельствам криминальной драмы: детектива о Сухово-Кобылине.
Следствие предположило
Но пятна крови оказались не последней удачей Особой комиссии под руководством Закревского. Делу изрядно помогали четверо крепостных Кобылина, которые жили в квартире Деманш на Тверской и вели хозяйство барской фаворитки.
На допросах крепостные твердили, что накануне трагедии, 7 ноября, в десять часов вечера хозяйка ушла из дома на Тверской, а куда и зачем — «знать не знаем, ведать не ведаем».
Следствие предположило, что роковым вечером ревнивая Деманш устремилась к дому Кобылина на Страстном бульваре (жили они порознь), где застала барина с новой любовницей — Нарышкиной. Не впервые обманутая француженка позволила себе оскорбить соперницу, а разъяренный Кобылин, крутой нрав которого знала вся Москва, ударил Деманш шандалом по голове и прирезал в лакейской комнате.
Ближайшие предки и потомки
Прародители
Алексей Иванович Мусин-Пушкин рождение: 16 март 1744брак: Екатерина Алексеевна Волконская (Мусина-Пушкина) титул: 1797, графсмерть: 1 февраль 1817
Варвара Васильевна Сухово-Кобылина рождение: 1740-ебрак: Сергей Алексеевич Дубенский
Фёдор Васильевич Сухово-Кобылин рождение: 1749брак: Наталья Плохово
Николай Васильевич Сухово-Кобылин рождение: 1740-е
Прародители
Родители
Александр Александрович Сухово-Кобылин рождение: 1787брак: Елизавета Петровна Алмазова смерть: 1858
Варвара Александровна Сухово-Кобылина рождение: 1780-ебрак: Владимир Михайлович Яшвиль
Родители
== 3 ==
Елизавета Васильевна Сухово-Кобылина (Салиас-де-Турнемир) рождение: 12 август 1815, Москва, Российская империятитул: по браку, графинябрак: Андре Салиас де Турнемир смерть: 15 март 1892, Варшава, Царство Польское, Российская империя
Евдокия Васильевна Сухово-Кобылина (Петрово-Соловово) рождение: 1819, или 1810брак: Михаил Фёдорович Петрово-Соловово смерть: февраль 1893, или 1896похороны: 3-й участок, кладбище Донского монастыря, Москва
Софья Васильевна Сухово-Кобылина рождение: 1825, Москвасмерть: 1867, Рим, Италия (по др. свед. — им. Кобылинка, Чернский уезд, Тульская губ.
Надежда Ивановна фон Кнорринг (Нарышкина, Дюма) рождение: 1 декабрь 1825, Российская империябрак: w Александр Дюма (Dumas) брак: Александр Григорьевич Нарышкин смерть: 14 апрель 1895, Париж, Франция
== 3 ==
Дети
Ольга Александровна Нарышкина (де Тьерри де Фаллетан) рождение: 1847титул: после 1872, маркизабрак: Шарль Констант Николя де Тьерри де Фалетан смерть: 1927
Мари-Александрин-Анриетта ? (Дюма) рождение: 1860…: 1864, официальное удочерениебрак: Морис Липпманн развод: Морис Липпманн брак: Ашиль Матц смерть: 1907
Мари-Ольга-Жанна Дюма рождение: 1867брак: Эрнест Лекур д’Отерив смерть: 1943
Исидор Жан Мари де Тьерри де Фалетан рождение: 1845брак: Луиза Вебер (Сухово-Кобылина) смерть: 1896
Дети
