Ада Ивановна Оношкович-Яцына (1897−1935)
Русская советская поэтесса и переводчица. Родилась в польско-литовской семье действительного тайного советника, председателя общества вспомоществования пострадавшим в русско-японской войне солдатам и их семьям. В семье было четверо детей. Вторая — Ада (Олимпиада). Ученица Н. Гумилева и лучшая ученица М. Лозинского (тоже мало кому известное сейчас имя, а между тем это был один из основоположников советской школы поэтического перевода).
Стихи Ады Ивановны высоко ценил Владимир Маяковский. Имя ее связано с переводами с английского, французского, немецкого, грузинского. Переводила Мольера, Гюго, Байрона, Гейне, Эредиа. Но в первую очередь именно ей мы обязаны блестящими переводами стихов Киплинга. Можно сказать, она открыла нам киплинговскую поэзию. Она автор первой русской книги переводов стихов этого поэта.
В 1989 году мне посчастливилось купить грампластинку «Стихи Редьярда Киплинга читает Леонид Марков». Я была заворожена не только мастерским исполнением поэмы «Мэри Глостер» и других стихов, но и потрясена магией слова. С переводов Ады Оношкович-Яцыны началось мое увлечение стихами Киплинга. С ее легкой руки немалая по размерам поэма «Мэри Глостер» запомнилась мне наизусть сразу же. Страница стихов Киплинга
Это уже после Ады Оношкович-Яцыны я открыла для себя переводы Симонова, Кружкова и Эппеля. И совершенно не верилось, не хотелось верить, что о первой русской книге переводов из Киплинга «Литературная энциклопедия» отозвалась: «Случайный подбор плохих переводов». В издании 1936 года почти все оригинальные переводы Оношкович-Яцыны были переизданы.
Но это случится через год после безвременной кончины переводчицы. А вот какой она осталась в воспоминаниях современников. Поэтесса Ирина Одоевцева, вспоминала о ней так:
В 1918 году в Петрограде было создано издательство «Всемирная литература», ставившее перед собой огромную задачу — издание 1500 томов переводов классической иностранной литературы (всего было издано 150 томов). Ада Оношкович-Яцына приняла активное участие в работе коллегии переводов под руководством Михаила Лозинского; начиная с 1920 года их связывают романтические отношения. 4 августа 1921 года в дневнике Ады Оношкович-Яцыны появляется запись:
В ночь накануне этого дня Гумилев арестован, но об этом еще неизвестно. На следующее утро, 5 августа, Лозинский будет задержан в Доме Искусств, куда он пришел на встречу с Гумилевым, но, по счастью, 8 августа отпущен. Он успеет 10 августа на похороны Александра Блока, скончавшегося тремя днями ранее. 19 августа 1921 года, в том же дневнике:
Через несколько дней Гумилев будет расстрелян, а еще через несколько дней будет создан перевод баллады Редьярда Киплинга, получивший название «Пыль». Стихотворение Киплинга «Пыль» в переводе Ады до сих пор считается непревзойденным, затмившим даже перевод Маршака. Оно посвящено событиям Англо-Бурской войны и удивительным образом передает атмосферу военного похода.
Ада Оношкович-Яцына ушла из жизни очень рано, в возрасте 38 лет, после неудачной операции, осложненной перенесенным тифом. Кроме Киплинга, лишь ее переводы Гейне увидели свет — почти все прочее завалялось по издательствам и в значительной мере утрачено. Мистическим образом предчувствовала ли она свою судьбу, когда писала в переводе поэмы «Мэри Глостер»:
Профессию переводчика нельзя назвать благодарной. Не каждый и поинтересуется его именем, разве что очень внимательный и вдумчивый читатель. Но они и вправду оставляют после себя миллионы строчек, перебрасывая мосты между культурами. И может быть, за порогом «вечной тьмы» эти строчки, да благодарная память читателей позволит им с уверенностью сказать: «Я создал себя». И в этом их бессмертие…
Николай Васильевич Панченко (1924−2005)
Панченко Николай ВасильевичФото: ru.wikipedia.org
Поэт, переводчик, журналист, редактор. Участник Великой Отечественной войны. Член Союза писателей СССР (1961). После войны работал журналистом, возглавлял в Калуге областную комсомольскую газету «Молодой ленинец». Позже — редактор Калужского книжного издательства. Инициатор альманаха «Тарусские страницы» и член его редколлегии. Родился в 1924, ушел из жизни в 2005 году. Похоронен в Переделкино рядом с поэтессой Ниной Бялосинской. При жизни было издано несколько книг его стихов.
Это был автор великолепных, чеканных стихов, впечатывающихся в сердце, и необыкновенно образной, поэтической, красивой — в самом лучшем смысле этого слова — прозы. Да он и сам был красивым, запоминающимся. Высоким, золотоволосым, золотобородым. В самом облике его было что-то герцогское. Родись он в прошлые века, золото и бархат смотрелись бы на нем органично. Но ему выпал на долю ХХ век.
Николай Панченко — из породы великанов, и точно подходил под китайское определение героя:
Его стихи очень крепко вбиты в историю России со Второй мировой до глубокого разочарования перестройкой. Эту историю Николай Панченко прошагал с готовностью погибнуть и ничего не искать для себя лично.
Одно из самых известных — и сильных! — стихотворений Николая Панченко — «Баллада о расстрелянном сердце»:
Поэт и переводчик Александр Ревич называл это стихотворение гимном послевоенного потерянного поколения, правдой об очень суровом, невероятно скупом на проявление ласки и нежности, времени. Это была оборотная сторона Великой Победы. Отгремели праздничные залпы, и страну надо было поднимать из руин. Сразу же, без передышки, без времени на зализывание ран. Было не до ласки, не до «неженья». Сердца действительно «было выдано в обрез», да и много ли осталось от того окровавленного войной сердца?..
Сразу после смерти поэта кто-то из его друзей написал взволнованные искренние строки:
В Интернете крайне мало удалось найти информации о Николае Панченко. Мало мне удалось найти ее и в библиотеке. Этот замечательный поэт, удостоенный премии «За честь и достоинство в литературе», еще ждет своего достойного и честного историка и мемуариста.
А мне остается только благодарно склонить голову перед его памятью и верить в то, что «он не проплывет над толпой в сколоченной наскоро лодке», а останется в сердцах своих читателей
И вектор нашей культуры будет направлен на высокую духовность и, что еще более важно, на глубокую душевность
