Журналистика
Уже на 1-м курсе он начал подрабатывать в литературном кружке Дома пионеров и последующие 4 года руководил секцией. Затем пробовал силы в детской редакции «Пионерской Зорьки», выпускаемой Гостелерадио СССР. Среди коллег пенсионного возраста молодому человеку было дискомфортно. Увольняясь спустя 9 месяцев, публицист уже знал, к чему лежит душа.
Он получил должность старшего редактора в журнале «Дружба народов», что на тот момент казалось автору большой удачей и карьерной вершиной. Отправляясь в командировки в страны СНГ, Александр впервые увидел, как живет молодежь в других краях. Чувствуя накаленную политическую обстановку и смелые лозунги, он ощущал, что принадлежит эпохе перемен.
Следующей должностью в его биографии оказалась позиция научного консультанта в журнале «Вопросы философии». Работая публицистом, Архангельский продолжал обучение и прошел стажировку сначала в Бременском университете, а затем в Свободном университете в Берлине.
После этого он получил приглашение выступить с лекциями в Женевском университете. В России его ждали в качестве преподавателя истории культуры в столичной консерватории им. П. И. Чайковского.
Архангельский быстро зарекомендовал себя как эксперта и получил приглашение на пост обозревателя и замредактора в «Известия». Параллельно он выступал колумнистом издания «Профиль». Автор также издавал статьи в «Независимой газете» и «Литературной газете», писал материалы в «Новый мир» и «Знамя». В этот момент стартовала и телевизионная карьера писателя.
Книги
В 1991 году Александр Архангельский стал членом Союза писателей. В числе книг, принадлежащих его авторству: «Герои Пушкина. Очерки литературной характерологии», «У парадного подъезда», «Александр I» и другие. Некоторые издания переведены на иностранные языки и популярны за границей. Статьи, написанные публицистом для СМИ, вошли в сборники «Политкоррекция» и «Гуманитарная политика».
Материалы, которые автор создавал для колонки сайта «РИА-Новости», послужили основой книги «Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды», вышедшей в 2008-м. Темы, о которых писатель дискутировал в телестудиях, нашли отклик в книге «Тем временем», опубликованной в 2009-м.
Архангельский выступает и в образе лирика. Его авторству принадлежат стихи, а также повесть «1962. Послание к Тимофею». Произведение, изданное в 2007-м, было посвящено сыну писателя и получило премию в области литературы как лучшее произведение года, написанное журналистом. Роман «Музей революции» стал лауреатом премии «Книга года» в 2013 году.
Александр Архангельский любит классическую литературу, и в числе писателей, вдохновлявших его, был Борис Пастернак. Знакомство с Дмитрием Журавлевым также повлияло на публициста: ему были презентованы авторские рукописи. Особое место в жизни Архангельского занимало творчество Пушкина.
Писатель уверен, что литература является связующим звеном между познанием, практикой и эмоциональной сферой. Считая этот предмет особенно важным для изучения, автор разработал учебник для 10-го класса.
Чтобы жизнь не была обесточена
— Вы написали книгу «1962. Послание к Тимофею», где в форме обращения к сыну говорите о корнях и переплетении личной и мировой истории. Сегодня все больше людей пытаются воссоздавать свою родословную, вешают на стену пожелтевшие фотографии предков… Откуда это стремление отыскать корни?
— Когда маленьким детям не хватает витаминов, они начинают инстинктивно есть мел, золу, листья. Сегодня одновременно у огромного количества людей возникло чувство оборванных связей. У кого-то это связи ближайшего круга, и, чтобы восстановить их, люди идут в «Одноклассники», а у кого-то — связи в истории, когда остро ощущается собственная разорванность во времени. И нашему социальному организму срочно нужны витамины.
— А почему «разорванность во времени» не чувствовали, скажем, наши родители?
— Они жили плотнее, участвовали вместе во всем: от быта до каких-то политических действий. Я не говорю, хорошо это или плохо, но так было. Мы живем разрозненно. К тому же ускорилось историческое время. Вокруг все стремительно меняется: технологии, языковые нормы, социальный опыт. От быстрых перемен действительности нас разносит, разрывает на части. Между разными поколениями сейчас не конфликт, а отсутствие связок.
Конфликт — вещь нормальная, когда внутри одного пространства люди сталкиваются — плечами, лбами, а потом либо примиряются, либо объявляют друг другу войну. Страшно — проскальзывать друг около друга без возможности зацепиться. Мы вступили в мир, где самое сложное — доказать реальность существования самых простых вещей: таких, как память, преемственность, они превратились в абстракцию. И, видимо, потому у огромного количества людей возникает почти физиологическое чувство, что без восстановления хотя бы воображаемой корневой системы нас разнесет и разорвет окончательно.
— Все, о чем вы говорите, происходит именно из-за технического прогресса?
— Технические открытия следуют за нашими внутренними проблемами. Сегодня мы живем в мире, который теряет чувство границ, географических и политических, а вместе с этим и исторических. Если наши родители были больше похожи на земледельцев, то наши дети и мы больше похожи на кочевников.
Став кочевниками, мы не утратили инстинкта земледельцев и хотим, чтобы у нас была родовая память. Мы хотим все время возвращаться на Родину, а не просто перемещаться из одной точки в другую. Мы хотим менять места обитания, но постоянно удерживать связи. С моей точки зрения, и интернет появился потому, что мир начал меняться.
В нашем слишком разорванном мире востребовано все, что связывает. И это относится в равной мере и к техническим открытиям, и к литературным работам. Все вдруг начали писать про исторический код, поскольку чувствуют: провода из стены выдраны и концы не сведены, и их нужно опять замкнуть, иначе жизнь обесточена.
— Какое поколение, на ваш взгляд, более сильное — советского производства или постсоветского?
— Нет ответа. У каждого поколения свои испытания, свои возможности. Ну, например: мы прекрасно знаем, что люди, сумевшие выжить в сталинских лагерях, как правило, жили долго и до последних дней сохраняли силы и внутреннюю мощь. А огромное количество людей в этом же поколении предпочло состариться в сорок лет, чтобы ни за что не отвечать. Речь не о физических страданиях, болезнях; речь о том, что старость — понятие психологическое. Человек начинает стареть, чтобы перестать отвечать за свою собственную жизнь.
Другое дело, что у каждого поколения свой типовой соблазн. У советской интеллигенции — инфантилизм, который многих и погубил в девяностые годы. Люди стали просто капризничать, предъявлять истории счеты. Но многие смогли пройти этот период, перестроиться, стать сильнее. У следующего поколения, которое пошло в бизнес в девяностые, — агрессивность. Там ты мог превратиться в абсолютно жестокого, холодного человека, для которого чужая жизнь не препятствие. А мог не превратиться. Для сегодняшних молодых, моих студентов, есть соблазн релятивизма и расчетливого цинизма. Но ведь не все по этому пути идут.
definition — Архангельский,_Александр_Григорьевич
of Wikipedia
Advertizing ▼
Wikipedia
Архангельский, Александр Григорьевич
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Перейти к: ,
Алекса́ндр Григо́рьевич Арха́нгельский (4 (16) ноября — 12 октября ) — советский пародист, творивший в 1920-е-1930-е годы. Обладал исключительным литературным талантом имитировать стили поэтов и писателей, который использовал в своих пародиях. Был широко известен, печатался в «Крокодиле», «Вечерней Москве» и других изданиях. Часто сопровождал эпиграммами или пародиями карикатуры Кукрыниксов, став «четвертым в тройке». Вышло несколько книг с его произведениями.
Начинал как лирический поэт (посылал свои юношеские стихи на отзыв Николаю Гумилёву), публицист, сатирик, но смог проявить себя именно как пародист. Фактически стал основателем советской школы пародии. Был женат на Фире Абрамовне (Эстер) Рейзер. Умер от туберкулеза.
Книги
- Чёрные облака. Стихи. Чернигов, 1919
- Бабий комиссар. Стихи. М.-Л., Красный пролетарий, 1925
- Частушки. М., Гиз, 1925
- Пародии. М., Огонёк, 1927
- Деревенские частушки. М., Гиз, 1928
- Пародии. М., Никитинские субботники, 1929
- О Бабеле, Гладкове, Жарове, Зориче, Зощенко, Инбер, Клычкове, Крест. поэте, Луговском, Никифорове, Олеше, Орешине, Романове, Радимове, Светлове, Сельвинском, Третьякове, Уткине, Шкловском. Пародии. М., ЗиФ, 1930
- Верные картинки поповской паутинки. М.-Л., Изогиз, 1931
- Кулак и радио. М.-Л., Гослитиздат, 1931
- Почти портреты. Дружеские шаржи и эпиграммы. М., Федерация, 1932
- Поэтические пародии. М., МТП, 1934
- Кукрыниксы. Карикатуры — пародии. М., Гослитиздат, 1935
- Избранное. Пародии, эпиграммы, свтира. М., Гослитиздат, 1946
- Пародии, 1958
- Пародии, Иерусалим, 1982
- Пародии. Эпиграммы, 1988
Литература
Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917. — М.: РИК «Культура», 1996. — 492 с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8
Пародии Александра Архангельского
Телевидение
Его первым телевизионным проектом стала авторская телепередача «Против течения», выходившая на канале РТР. Затем вел программу «Хронограф». С 2002 г. и по сей день выступает автором, ведущим и руководителем информационно-аналитического телешоу «Тем временем» на канале «Культура». Телепередача посвящена основным культурным, экономическим и политическим событиям в формате информационно – аналитического обзора. Именно этот проект принес ему победу во IV Всероссийском конкурсе работников СМИ и неоднократную премию ТЭФИ.
С 2007 г. Александр Архангельский вошел в члены Академии Российского телевидения. Позже в 2013 г президентским указом ему был присвоен орден Дружбы «За большие заслуги в развитии отечественного телерадиовещания, культуры и многолетнюю плодотворную работу».
Авторству Александра Архангельского принадлежит серия интереснейших документальных фильмов «Фабрика памяти: Крупнейшие библиотеки мира» на канале «Культура». В рамках проекта рассказывается о самых значимых библиотеках четырех континентов, их истории и месте в современном мире.
Также под его руководством были сняты документальные фильмы: «Интеллигент. Виссарион Белинский», «Изгнанник. Александр Герцен», «Идеалист. Владимир Короленко», «Отдел», «Жара».
Детство и юность
Александр Архангельский родился в Москве 27 апреля 1962 года. По национальности он русский, но среди предков писателя были греки. Маленький Саша рос без отца. Воспитанием мальчика занималась мама, работавшая машинисткой на радио.
Склонность к интеллектуальной деятельности Архангельский продемонстрировал уже в школе, когда по гуманитарным предметам получал отличные оценки. Математика не вызывала у него интереса, поэтому уравнения и теоремы быстро оказались заброшены.
Однажды, придя записываться в творческую секцию Дворца пионеров, Саша узнал о существовании литературного кружка и стал его завсегдатаем. Отчасти юношеское увлечение повлияло на выбор, который Архангельский сделал, поступая в институт. Он стал студентом факультета русского языка и литературы педагогического вуза. Но быть преподавателем Александр не хотел.
Литература – это про сердце
— Вы автор учебника по литературе для десятого класса. Как, по-вашему, нужно преподавать этот предмет в сегодняшней школе?
— Литература — это, на мой взгляд, единственный предмет, который позволяет с прагматического и познавательного уровня подниматься на эмоциональный. Ведь Закон Божий в школе на сегодняшний день невозможен. А литература — про сердце, про ум, про судьбу, про тайну жизни и смерти, про счастье рождения, про испытания, про то, как строить свою жизнь, про то, как люди жили когда-то, про все, что нас окружает. В ней оживает все: от животных и стульев до — не побоюсь даже сказать — смерти ( «Смерть Ивана Ильича» — ярчайший тому пример).
Поэтому литература — важнейший школьный предмет. Преподавать ее надо, не отказываясь от литературоведения, но помня: оно только инструмент и не нужно делать его целью обучения. Цель другая — научить детей находить человеческое в человеке. Сталин, слава Богу, совершил роковую ошибку, сохранив русскую классику в советской школе. Этим он подписал смертный приговор советской идеологии. Церкви, как института легального и открытого для всех, тогда не было. Но оставалась русская классика, и через нее шла трансляция всего духовного опыта русской жизни, отмененного советской властью.
— Если раньше книга была неким событием, то сегодня она встала в один ряд с телевидением, журналами?
— Максимум что может сделать телевидение — намекнуть на то, что глубина где-то есть, само оно вглубь никогда не идет. Книга может идти вглубь, более того, в книге возможно многоточие, которое оставляет человека один на один с неназванной тайной, недосказанностью… Человек всегда ищет книги, в которых можно прочесть про что-то близкое ему, про знакомую жизнь. Другое дело, что современные романы стареют очень быстро, уходят в никуда, а классика продолжает жить. А главное — книжки всегда читают, чтобы пережить, прочувствовать написанное, а уже потом узнать из них что-то.
«Сказки» Пушкина — моя первая «сознательная» книга в детстве. Я ее очень хорошо помню, вплоть до иллюстраций. А чему, собственно говоря, учит та же «Сказка о царе Салтане»? Да ничему. Но, ничему не научив, она мне дает нечто такое, что после ее прочтения я в самом себе обнаруживаю глубину. Это и есть задача литературы — научить человека смотреть внутрь себя.
— Считается, что книга должна быть своеобразным маяком, направляющим к истине…
— Книга не должна никуда вести. Если это происходит, она подменяет собой школу и Церковь.
— Я знаю людей, которых в Церковь «привел»… Достоевский.
— Скорее не привел, а подвел. Он поставил перед ними вопросы, ответов на которые в его произведениях нет. И вот за ответами люди и пришли в Церковь. А вот Лев Толстой пытался вести. И в тех произведениях, где он вел, он проиграл. Выиграл — в романах, в которых открывал читателям мир с выходом в вечные сферы.
Писатель вообще ставит вопросы лучше, чем дает ответы. Хотя ответы тоже имеют право быть. Но не в лоб: это же не рецепт, не дорожная карта. Когда писатель дает ответы, он должен быть чуть-чуть ироничен по отношению к самому себе. Как только он эту иронию теряет, становиться самозванцем, ставящем себя в лучшем случае на место священника, в худшем — на место Господа Бога.
Личная жизнь
Александр Архангельский оказался успешен в карьере, творчестве и личной жизни. Он дважды был женат. С первой супругой Юлией они сошлись на почве общих интересов. Работа девушки была связана с церковью. Жена подарила писателю двух детей: сына Тимофея и дочь Елизавету. Первенец Архангельского сейчас преподает в высшей школе экономики, а дочка работает в новостном агентстве.
Во второй брак Александр вступил с журналисткой Марией Божович. В их союзе появились на свет дочь Софья и сын Тихон. Архангельский поддерживает теплые отношения со всеми детьми, предоставляя им свободу выбора профессии, вероисповедания и интересов.
Стоит отметить особое отношение писателя к религии. Он рос в семье атеистов, поэтому самостоятельно сформировал взгляды по этому вопросу в сознательном возрасте. Публицист принял крещение в 1981 году. Тема церкви периодически фигурирует в различных проектах автора.
У писателя есть профиль в сети «Фейсбук», где можно ознакомиться с его авторской точкой зрения на актуальные события современности, увидеть личные фото и обменяться комментариями.
Церковь – не место для испытания
— Когда вы решили, что вам необходимо быть в Церкви?
— Я вырос в неверующий семье, хотя мамин дед был священником, но связь уже оборвалась. В церковь я впервые попал на экскурсии, когда нас из пионерского лагеря возили в Троице-Сергиеву лавру. Да, еще все детство была русская классика, которая разминает и сознание, и сердце, и душу, был Диккенс.
Кто-то сказал, что человек ближе всего к смерти в юности и старости. В юности, в подростковом возрасте мы впервые всерьез осознаем: человек смертен — и начинаем обдумывать тайну смерти, восставая против небытия. Тогда мне пришла в голову мысль: вокруг нас нет ничего, чего бы человек не подглядел в окружающей природе. Кроме Бога.
Человек не может, с моей точки зрения, ничего придумать сам. Если у него появилась идея Бога, значит, он ее где-то подсмотрел. Размышляя так, я потихонечку подобрался к вопросу: что такое вера. Дальше был типичный для людей моего поколения путь — через индийские штучки, через полуоккультную мистику… Потом, благодаря знакомым, я оказался в храме во имя святого пророка Илии в Обыденском переулке. И в начале восьмидесятых крестился. Тогда вроде бы мы сами шли в Церковь, а на самом деле нас вела протоптанная тропа.
Ведь в любой социальной среде очень важны авторитетные посредники. Кто это? Например, тот же академик Сергей Сергеевич Аверинцев, который был, с одной стороны, выдающимся филологом. А с другой — человеком Церкви, и это было видно. И поэтому, глядя на Аверинцева, проще было изнутри гуманитарного круга выбраться и потопать в направлении церковной жизни. В других областях были другие посредники.
У нас было своего рода преимущество перед теми, кто сегодня приходит в Церковь: существовали люди, враждебные Церкви и сочувствующие. Равнодушных почти не было. А когда есть вражда, есть напряжение, вызов и желание на этот вызов ответить. На сочувствие хочется ответить сочувствием. В равнодушии можно увязнуть, как в трясине, — в этом опасность сегодняшнего времени. Тогда действительно было проще остаться в Церкви — вокруг все было мертвенно, и на этом контрасте ты сразу видел — здесь жизнь.
— А сейчас?
— Сейчас иногда можно не сразу увидеть истинное. И священник, и мы все, прихожане, не себя должны предъявлять, а о Христе свидетельствовать. Только мы порой пытаемся загородить Его. Кто как умеет. Интеллигенты вроде меня — указательным пальцем тыча и показывая, как надо правильно думать, некоторые настоятели — грубостью в адрес прихожан, какая-то старушка — без конца переставляя свечки и мешая ставить их, кто-то — сдергивая сумки с плеча у новообращенного, который идет причащаться. И не надо оправдывать себя, что все это может пойти вновь пришедшему на пользу. Церковь — не место для психологических испытаний.
— Почему-то считается, что церковное сообщество очень внушаемо и ведомо?
— Может быть, потому, что многие в Церковь приходят не к Богу, а уходят от страха окружающей жизни, боятся отвечать сами за себя, поэтому идут туда, где, как им кажется, за них ответят, скажут, что надо сделать. Таким людям часто нужен не духовник, а психотерапевт. Бывает, в человеке поздно воспитывать индивидуальное начало: он всю жизнь прожил под советской властью, когда ему партком говорил, как жить. Сейчас он этого ждет от Церкви. Такие люди начинают сбиваться в стаи. К Церкви как Телу Христову это не имеет никакого отношения. Это расплата за советский социальный опыт, не преодоленный за последние двадцать лет.
